Гибель Богов - 2. Книга первая. Память пламени
Шрифт:
Сейчас последний из драконов Эвиала мчался, пожирая лиги, даже быстрее, чем в тот памятный их полёт на роковую битву при Утонувшем Крабе. Тогда ему помогало драконье Кольцо. Сейчас он был один, но впереди попали в беду жена и старший сын…
Рушится вспоротый мрак, — Дракон мчится сквозь ночь, подобный огневеющей комете. Все предосторожности забыты, все покровы сброшены. Всё принесено в жертву лишь одному — быстроте.
Скорее, скорее, туда, где пляшет смарагдовый иномировой огнь! Скорее, где-то там остались старший сын и жена, почему-то не
Дракон закладывает широкую петлю, переворачивается через крыло, камнем устремляясь к земле, прямо на бьющий в глаза зелёный огонь.
У Аэсоннэ Хюммель-Стайн была, подумать только, своя собственная комната. Своя. Собственная. Да такая роскошь, наверное, одному лишь королю впору!
Ирме в богатых домах бывать как-то не доводилось — где удавалось подработать, дальше кухни с поварской не пускали.
А тут — нате вам! — спаленка с одним окном под самой крышей, широкая кровать, сундук, крытый коврами, с другой стороны шкаф, где спать можно, — ну чисто принцесса!
Уснуть Ирма не могла. Серко тоже — ворочался, бегал кругами, словно живой, настоящий волчонок. Конечно, у госпожи Клары в доме такие постели, каких она, Ирма, не видывала ни разу в жизни, но разве ж уснёшь при таких делах!
— Всё будет хорошо. — Айка уселась у Ирмы в ногах, гибко сложилась, словно хитроумный ножик Свамме-гнома. — Не бойся. Папа… папа всё сделает.
— А Зоська как? — когда заботишься о ком-то ещё, страх не так мучает.
— Зоська-то? Спит без задних ног! — фыркнула подруга. Жемчужные пряди словно сами собой взвились и стали оседать, окутывая Айку точно живым плащом.
— Ой, красиво-то как… — вслух позавидовала Ирма. — Какие у тебя волосы, Айка! Вот мне б такие…
— А, брось, мучилась бы с ними, как я, — проворчала Аэсоннэ. — Мой да расчёсывай, расчёсывай да мой… Отрезала б я их совсем, да мама меня тогда живьём закопает.
— Госпожа Клара может, — без тени сомнения поддакнула Ирма. — Ой, смотри, кот твой пришёл!
В спальню бесшумно вплыл здоровенный пушистый котище с кисточками на стоячих ушах, словно у рыси.
— Шоня-то? — Аэсоннэ протянула руку, и кот мигом вспрыгнул на Ирмину постель, однако клубком не свернулся, остался сидеть, вскинув голову и глядя жёлтыми глазищами прямо в лицо хозяйке.
— Что случилось? — встрепенулась девочка.
— Мррряу! — кот настойчиво и недвусмысленно толкнул Айкину руку лапкой.
Глаза жемчужноволосой девочки сузились, голова вскинулась.
— Ир, — она мягким, каким-то неразличимым движением слетела с кровати, схватила за сапожки — роскошные сапожки, о таких Ирма могла только мечтать, — оставайся тут. Шоня с тобой оставлю, он, если что, защитит. Давай только к Зоське в спальню, хорошо? Я тебе потом всё объясню, ладно? Мне бежать надо, правда-правда!
— Айка, мне страшно. — Ирма прижала к себе Серко.
— Мне тоже, — призналась подруга. Только теперь Ирма заметила, что та тоже дрожит. — Но деваться некуда. Надо драться.
— Как?!
— Как…
— Вампир пришёл? — Ирму трясло, зубы выколачивали дробь.
— Если бы вампир! — Айка презрительно оттопырила губу, задрала нос. — Если б вампир… хуже гораздо. Ты мне ничем не поможешь. К Зоське давай и на все засовы запрись. — Она прыгала на одной ноге, норовя попасть второй в сапог. Тот старательно уворачивался. — Всё, я… я пошла.
Да, ей тоже очень страшно сейчас, вдруг поняла Ирма. У Айки поджилки трясутся, однако она идёт, потому что она дочь колдуньи и, наверное, колдунья сама.
А у неё, Ирмы, один только Серко, без которого её бы уже сожрал вампир…
Жгучая обида на время вытеснила даже страх. Почему они могут, а я — нет?! Нет, нет, это неправильно, я не боюсь, я смогу, я не стану прятаться…
— Я с тобой. — Ирма решительно вскочила с постели, сунула ноги в сабо.
— Нет! — вскинулась Айка, и глаза у неё сверкнули самым настоящим огнём, непридуманным, а не как у сказочников. Кажется, даже брови задымились. — Сиди тут! Я не могу разом и… и тебя спасать!
— Меня спасать не надо, — Ирма деловито подтянула пояс. — Что это у тебя?
— П-посох… — растерялась подруга.
— Сгодится, Свамме-гном меня учил, на случай, если кто в трактире буянить начнёт. И патер Франкль тоже. Он знаешь, как на посохах драться умеет?!
— А Зоська?
— С ней пусть кот останется. Он ведь тоже у тебя волшебный, правда?
— Правда, — нехотя призналась Айка. — Но тебе всё равно видеть нельзя, что будет!
— Почему? Ты колдовать станешь?
— Стану! — отчаянно выкрикнула Аэсоннэ. — А про то никто узнать не должен!
— Я никому не скажу, — пообещала Ирма. — Хочешь, Спасителем поклянусь, Стрелу поцелую?
— Идём уж, ладно, — сдалась подруга. — Но смотри, о том, что увидишь, — никому! Ни полсловечка! А скажешь — папа мой тебя найдёт и… и живьём зажарит, ты не смотри, что он добрый!
Айкин отец слыл, конечно, строгим, но чтобы живьём жарить? — усомнилась практичная Ирма, поднабравшаяся у Свамме-гнома здравого смысла. Самое большее — накричит и прогонит. Ну… ну ремня, может, всыплет.
— Ты не понимаешь, — с непонятной тоской вдруг сказала Аэсоннэ. — Именно что зажарит. Именно что живьём. Какое там «накричит и прогонит»…
— Э… ты что… ты откуда знаешь? — опешила Ирма.
— Оттуда, — невесело буркнула подруга. — Идём. Держись за мной. Да смотри, палкой меня по башке не огрей раньше времени, пока я не… — она осеклась.
— Чего секретничаешь? — хмыкнула Ирма. — Если я всё равно увижу?
— Пока я не перекинусь, — мрачно сказала Айка. — Пока я в девчачьем виде.
— Ой… — Ирма сама ощутила, как глаза явно пытаются забраться ей на лоб. — Так ты… ты…
— Сама увидишь. — Айка, похоже, уже жестоко раскаивалась в собственной откровенности. — Да идём же! Пока всю деревню не сожрали…