Гибель богов (Книга Хагена)
Шрифт:
Фроди зарычал от ярости, но Хаген, вынув меч, несколько раз ударил в стену эфесом, и она отозвалась гулкой пустотой.
— Ломайте! — бросил тан, и тотчас десятки ломов и свёрел, предусмотрительно захваченных с собой, вгрызлись в камень. Ученик Хедина даже не пытался открыть дверь — если это действительно была дверь — при помощи Разрушающих заклятий. Не слишком умея ими пользоваться, он боялся обрушить своды подземной галереи на головы своим дружинникам.
Рыхлый песчаник поддался легко, перегородка оказалась нетолстой, и вскоре тан первым выбрался в просторную, светлую аркаду, пустынную, как и подземелья у него за спиной. Он тотчас узнал это место — он стоял под первой террасой Храма. Спиральный ход вёл отсюда мимо молельных залов к Чертогу Алтарей, главной святыне Хранимого Королевства,
Быстрым шагом, почти бегом, он повёл дружинников по пустой высокой арчатой галерее, богато украшенной причудливыми изваяниями. И за первым же поворотом их встретили облачённые в оранжевое жрецы.
Стрелы дружинников Хагена оказались быстрее Охранных заклятий служителей Ямерта, тела падали на белоснежные плиты пола, ни один не остался в живых — но последний из двух дюжин жрецов успел поднять тревогу. По всему Храму тотчас пронёсся топот бегущих ног — однако он быстро затих, словно служители Солнца совершили некое сложное перестроение и теперь вновь замерли на местах, ожидая приближения врагов. И эфирные слои над Храмом тотчас наполнились истекающей магической силой — как говорил Учитель, «запахом» творимых несложных заклинаний.
Войско Хагена перешло на упругий бег; тан чувствовал копящуюся впереди ярость, глубоко в недрах сознания оживал древний, почти полностью изжитый уроками Хедина страх перед Молодыми Богами, в чью святыню он сейчас вторгался; этот обессиливающий липкий страх был как мерзкий крохотный котёнок, коих так ненавидел Ученик Мага.
Он в свою очередь дерзнул потянуться вперёд чуткими невидимыми пальцами заклинаний — и, едва подавив крик боли, поспешно отменил своё колдовство. Словно по мосткам, по этим заклятьям в его сознание ворвалась непереносимая боль, впилась тысячами игл под ногти, раздирая уши, выдавливая ослепшие глаза… Хаген оставил волшбу, и ему тотчас полегчало. «Что же, придётся, как встарь, полагаться только на меч», — успел подумать он; прямо под ногами попался чуть-чуть больше, чем нужно, выступающий из пола камень, и стопа тана, повинуясь могучему инстинкту, тотчас отдёрнулась; подняв голову, он увидел едва заметные тёмные щели на потолке. Коснись он подозрительной плиты, и рухнувшая сверху каменная громада расплющила бы его.
Однако это оказалась лишь первая из поджидавшей их целой системы ловушек; далеко не всё удалось миновать столь же благополучно. Коридор преграждали внезапно выдвигавшиеся из стен решётки, плиты пола неожиданно поворачивались, открывая глубокие ямы с частоколом заострённых кольев на дне. Неся потери, отряд Хагена упорно лез вперёд; они продвинулись уже глубоко в пределы Храма, но до сих пор, после истреблённого первого заслона, им никто не встретился.
Но вот полоса убийственных капканов осталась позади — и в стенах коридора появились двери, сейчас наглухо запертые. Тану не было нужды взламывать их — главный тракт Храма вёл прямо к Алтарному Чертогу, но сейчас обходить его, по словам Учителя, было ещё рано. Стены и потолок галерей, по которым они шли, были покрыты тонкими пластинками янтарного камня; благодаря особому чародейству они излучали приглушённый мягкий свет. В нишах застыли статуи — прекрасные женщины, могучие воины; изваяния были из чистого серебра, а глаза у них заменяли драгоценные камни. Кое-кто из гоблинов начал ворчать, алчно косясь на оставшуюся нетронутой богатейшую добычу, но Орк несколькими гневными взрыкиваниями навёл порядок.
Хаген напряжённо прислушивался к своим ощущениям. Ошибки не могло быть — жрецы затаились, они позволяют ему сейчас идти беспрепятственно, чтобы затем покончить с ним сразу и наверняка.
Справа и слева неожиданно распахнулись широкие проёмы; янтарь стен смешивался с золотом колонн; за высеребренными высокими порогами лежали два громадных молельных зала, где из пола росли живые прекрасные цветы, раскрывшие причудливые многоцветные венчики, каждый величиной с голову взрослого человека.
— Орк! — окликнул тан гоблина. — Бери своих, и чтобы в этом зале не осталось камня на камне!..
— Это мы можем, — радостно осклабился тот.
Гремя доспехами и оружием, гоблины густым коричневым потоком устремились в двери молельного зала, а Хаген повёл своих дружинников дальше; позади них слышались дикие вопли, треск и грохот… Орк знал толк в грабежах.
За первыми молельными чертогами последовало обширное помещение, целое поле под крышей, поддерживаемый тремя рядами очень высоких колонн, все из белого мрамора — Жреческий Покой Храма, и здесь Хагену дорогу преградили уже всерьёз. Дальний конец зала вдруг окрасился оранжевым — и только Хаген видел, как в слоях изменившего цвет воздуха быстро движутся появившиеся из боковых дверей фигуры с длинными посохами в руках. Жрецам Солнца не требовалось другого оружия.
— Что там за морок? — пробормотал Гудмунд, разматывая цепь своего ножа-крюка.
— Лучникам — готовсь! — рявкнул Хаген, видя, как оранжевая полоса начинает ползти к ним. Он ждал магической атаки и уже приготовился отразить её, если потребуется, Огненным заклятьем.
Завеса, которая скрывала приближавшихся жрецов, едва-едва подошла к границе досягаемости арбалетов, как Хаген скомандовал стрельбу.
Рой чёрных коротких болтов ушёл густо, канул в оранжевое сияние, и никто не мог понять, дало ли это хоть что-нибудь, даже Хаген — завеса сгустилась, и сперва ему ещё казалось, что он различает упавшее тело, но затем и ему отказало второе зрение.
— Давай! — заорал он, выхватывая меч. — Шевелитесь, Дети Тьмы!
Лучников и арбалетчиков не было нужды подгонять, они и так, точно заведённые, посылали стрелу за стрелой в неторопливо, но неумолимо надвигавшуюся яркую завесу. Ничто, казалось, не могло заставить её замедлить это мерное движение — она надвигалась, словно сама судьба.
И суровый голос, пронёсшийся под высокими сводами, с мстительным злорадством произнёс:
— Горе вам, посягнувшие на Храм! Опустите ваши луки, бросьте мечи и сломайте копья, ибо участь ваша решена горним судом — прокляты да пребудете вы от века, пока стоят Престолы Сил…
— Атакуем! — грянул бешеный рык Хагена, и его войско пошло навстречу року, пошло, выставив копья из-за плотной стены щитов; лучники продолжали посылать стрелы, а впереди строя, охраняемый слева и справа двумя щитоносцами, шагал Хаген, и Голубой Меч ярко горел в его руке. Ученик Хедина считал футы и мгновения, он знал, что даже краткая секунда действия Огненного заклятья потребует всех его сил, всех без остатка.
Оранжевое облако и чёрная стена воронёной стали доспехов сближались. Хаген слышал угрюмую поступь своих дружинников за спиной, видел краем глаза чёрную щетину копейных наконечников и недоумевал, почему здешние хозяева медлят? Достаточно было бы встретить его войско Храмовым Пламенем, и от всей его дружины не осталось бы даже пепла… или жрецы боятся пускать это оружие в ход здесь, среди торжественных залов? Тан припомнил, как горели и плавились камни стен и мостовых в городе, когда их касались гибельные языки колдовского огня…
Потоки яркого света хлынули внезапно, обжигая глаза, слепя воинов даже сквозь узкие прорези глухих забрал. Этот свет давил и толкал, словно сильный ветер, — и всё же он не мог сжечь. Доспехи нагревались, но не более; очевидно, целью пославших его было именно ослепить нападающих. В золотистом неистовом свечении потонула даже оранжевая полоса, прикрывавшая двигавшихся навстречу Хагену жрецов.
Подняв повыше края щитов, нагнув головы и помогая себе отборной бранью, шеренги Хединсея не замедлили шага.