Гибель богов
Шрифт:
В отличие от моих прежних представлений князь не просто имел право водить войско на войну, а обязан был делать это едва ли не ежегодно. Успешные военные походы за богатой добычей – это было основным условием княжеского правления. Если ты сидишь дома и не ходишь в походы – значит, ты слаб, ленив, не заботишься о своем народе и тебя нужно сменить.
Киевская рать во главе с князем Владимиром, то есть со мной, выступила в поход в начале лета. Календаря тут не имелось, и точно следить за датами я не мог, но, судя по окончанию сева, был июнь. Двадцать пять стругов
Распоряжаться мне приходилось мало: всем руководили боярин Блуд, воевода Свенельд и Добрыня Новгородский, которому после гибели сына не хотелось возвращаться домой, а хотелось сражаться – все равно с кем.
Со стороны моя пассивность выглядела нормально: князь сидит на головном струге и прозорливо всматривается в даль, а его верные помощники руководят конкретными делами похода. Только нам четверым было известно, что князь Владимир – подменный, что он очень плохо ориентируется в жизни здешнего мира и что те, кто называет себя его помощниками, руководят в действительности всем происходящим. До поры до времени меня это устраивало.
Мы плыли по реке, а я мучительно пытался вспомнить школьные уроки истории и географии, чтобы осмыслить события. Вспоминалось плохо и обрывочно, или же мой школьный курс истории страдал серьезными изъянами и грешил против истины. Или был просто крайне неполным.
Царство Волжская Булгария находилось на Волге, в районе нынешнего Татарстана. Это я помнил со школы хорошо. Помнил также, что затем булгары куда-то пропали: скорее всего, ушли на юг, на Балканы, на берег Черного моря, где покорили местных славян и основали новое царство – Болгарское.
– Ну, очень может быть, – размышлял я, сидя на корме струга и вглядываясь в водяной след, остающийся позади. – Может быть, потом булгары и уйдут куда-то. Но сейчас мы идем на них войной, и они весьма прочно сидят на своем месте.
Военный план у нас был такой. Мы плывем по рекам до известного места, где наша рать встречается с союзными ратями, и дальше уже двигаемся вместе – на Булгарию. Союзников было двое: князь муромского народа – инязор Овтай и князь эрзянский – инязор Тюштя. А дальше наши совместные рати двинутся на булгар.
* * *
Из-за крутого поворота реки показался холм, а на нем – громадное городище. Скопление сложенных из некрашеных бревен изб, окруженное высоким частоколом. Крыши домов здесь были двухскатные и точно так же, как в Киеве, не имели печных труб. Огонь разводился внутри дома в каменном очаге, и дым столбами выходил наружу через отверстие в крыше. Только крыши здесь были не тесовые и соломенные, как на Руси, а крытые сверху дерном.
Городище было большим и казалось довольно неприступным. Со стороны реки частокол вплотную подходил к обрывистому берегу, а с трех остальных сторон имел невысокие бревенчатые башни.
Я уже знал, что это – становище Эрзямас, столица княжества Эрзянь Мастор. Здесь и была назначена
Пристани здесь не было, и наши струги долго причаливали к топкому берегу, сбрасывали мостки на землю. За это время из городища нас успели хорошо рассмотреть: за частоколом виднелось множество голов, а изнутри раздавались резкие протяжные звуки. Уже потом я узнал, что это были позывные тревоги, издаваемые изогнутыми медными трубами. Здешние трубачи умели извлекать из этих труб самые разные звуки.
– Как-то встретят нас? – пробормотал Блуд, всматриваясь в городище.
– Конечно, у нас есть договор, но ведь он мог измениться. Мало ли что…
– Ну, если что… – усмехнулся Свенельд, покосившись на сидевшего рядом Текшоня – муромского посла, который сопровождал нас в походе как гарант соблюдения условий договора. – Если что, мы успеем зарезать Текшоня. Как ты, боярин, готов к скорой смерти?
Текшонь – молодой человек очень красивой наружности, с изогнутыми соболиными бровями и ласковым пухлогубым лицом, больше похожим на девическое, только улыбнулся в ответ, показав белоснежные зубы.
– Великий князь Овтай никогда не нарушает своего слова, – сказал Текшонь. – К тому же я уже говорил, что муромская земля очень надеется на помощь от Киева. Мы исправно платим дань и считаем великого князя Владимира, – он метнул в мою сторону угодливый взгляд, – считаем его нашим другом.
Внезапно Текшонь вскочил на ноги и закричал, указывая в сторону городища:
– Вот он! Вот он идет встречать вас, я же говорил! Это великий князь Овтай идет вам навстречу.
Действительно, ворота распахнулись, и теперь в нашу сторону двигалась небольшая процессия, которую возглавлял человек необычайно крупного телосложения – настоящий богатырь.
Резкие звуки, доносившиеся из-за стен Эрзямаса, перестали быть хаотичными и приняли форму некоей мелодии. Теперь эти трубы ревели в унисон – короткими рыками, переходящими в пронзительные завывания. Успев уже более или менее привыкнуть к музыке этого мира, я догадался, что на сей раз играют нечто, что кажется здесь торжественным, приличествующим случаю.
Мы сошли на берег. Овтай приблизился ко мне, стоявшему посредине между Блудом и Свенельдом, и низко поклонился, коснувшись пальцами земли. Роста муромский князь был действительно огромного – явно за два метра, и очень широк в плечах. Настоящий медведь, о чем, кстати, и говорило его имя. Наверное, он и родился очень крупным, за что родители сразу назвали его Овтаем…
Одет он был в длинную рубаху белого цвета, украшенную красной вышивкой по вороту, и в широкие штаны из зеленой крашеной ткани. В руке Овтай держал резной деревянный посох, которым легко поигрывал при ходьбе. Впоследствии я заметил, что с посохом муромский князь никогда не расставался – это был знак его княжеского достоинства. На вид Овтай был едва ли не моложе меня – чуть за двадцать. Светлая борода его была очень густой и слегка курчавилась, а оставшаяся не покрытой растительностью часть лица была нежно-розового цвета, как у молочного поросенка.