Гибель царей
Шрифт:
Словно сотня лет прошла, пока они шли по равнине, и вдруг тишину пронзил незнакомый звук — с резким хакающим выкриком две передние шеренги метнули в противника дротики. В воздухе потемнело, и легионеры рванулись вперед, пока передние ряды рабов падали, пораженные их копьями.
С оглушительным воем мятежники бросились навстречу римлянам. В страшном грохоте столкновения потонули все остальные звуки. Передовая шеренга легионеров была прикрыта тяжелыми римскими щитами, и после первого же удара сотни рабов оказались сбитыми с ног. Потом заработали мечи, обильно хлынула кровь, и вскоре все бойцы в передних рядах обильно покрылись ею. Кровь струилась
Брут стоял справа от Юлия, и он мог наносить удары из-за щита друга, в то время как Цирон прикрывал его слева. Только железная дисциплина удерживала шеренги в нескольких футах от передовой линии, и они просто наблюдали за бойней, происходившей у них перед глазами. Во все стороны летели крупные капли крови — гастаты прорубались сквозь массу рабов. Неутомимый Цирон уничтожал всякого, кто становился на его пути. Цезарь и Брут шагали вперед, на ходу погружая мечи в тела упавших. К тому времени, когда по трупам пройдут последние шеренги, от тел останутся только белые кости и изможденная плоть — каждый солдат окровавит о них свой гладий.
Гастаты являлись становым хребтом армии. Эти солдаты служили в легионах уже более десяти лет и имели значительный боевой опыт. Они не знали страха, но немного позже Юлий почувствовал изменение в темпе продвижения вперед. Он замедлялся. Даже гастаты устали биться против такого сонмища врагов. Воины начали падать, и из задних шеренг все чаще выходили солдаты, чтобы заполнить бреши, образующиеся в передовой линии. Они перешагивали через корчащиеся тела людей, которых называли друзьями, и становились на их место.
Рений тоже шагнул вперед. Щит был закреплен на его теле с помощью широких ремней с прочными застежками. Он убивал одним ударом, принимал чужие мечи щитом и контратаковал снова и снова. Щит гремел и трещал под натиском врага, но пока держался.
Горнисты несколько раз протрубили тройной сигнал, и по всей линии римского войска прокатилась волна, потому что манипулы с невиданной в мире организованностью пришли в движение. Гастаты, поднявшие щиты, постепенно отступили в интервалы между манипулами, а на их место выдвинулись триарии. Гастаты устали и тяжело дышали, но их еще наполняла дикая радость битвы, и они что-то ободряюще кричали ветеранам, прослужившим по двадцать и больше лет и идущим сейчас занять их место. Триарии считались лучшими воинами легионов, но в Перворожденном их была всего лишь горстка, которая растворилась во множестве рекрутов Катона. Рабы рванулись вперед, и Перворожденный понес большие потери — новобранцы погибали гораздо быстрее, чем бывалые солдаты. Рений выровнял ряды легиона, чтобы он мог сражаться и продолжать движение вперед.
И опять римляне шагали по телам павших. Другого пути не существовало, невозможно было свернуть в сторону и отступить. Они шли к залитой кровью полосе, которую представлял собой передний край битвы. Триарии, лучшие из легионеров, достигли полного расцвета силы мужчин. Их семьей был легион, в котором они служили.
Вскоре они оказались сплошь забрызганы кровью, как и гастаты перед ними.
Цезарь стоял в пятой шеренге, в окружении воинов Перворожденного, готовых к атаке. Руки и мечи дрожали от нетерпения; солдаты находились так близко от схватки, что брызги крови окропляли их снова и снова, подобно дождю, и стекали по блестящему металлу доспехов.
Некоторые армии ломались на гастатах; другие бежали, когда появлялись триарии
— Перворожденный, вторые копья!.. — приказал Юлий, выкрикнув это распоряжение вправо и влево.
Моментально легионеры задних рядов метнули дротики, и те, мелькнув, исчезли в массе мятежников. Легионеры на протяжении всего фронта легиона повторили это действие, и крики, донесшиеся со стороны вражеской армии, подтвердили, что залп был произведен не напрасно.
Цезарь приподнялся на носках, чтобы увидеть, что делается на флангах. В сражениях подобного масштаба конница должна предупреждать окружение превосходящими силами противника. Юлий увидел, что линия армии Спартака прогибается под напором римлян, и в голове мелькнуло далекое воспоминание о классной комнате и уроке, посвященном походам Александра. Большая римская армия может быть проглочена и переварена, если ее фланги не выдержат.
Даже беглый взгляд позволил заметить изменение слева. Цезарь увидел, что шеренги легиона Лепида дрогнули, расступились, и в брешь хлынули враги. На таком расстоянии Юлий не рассмотрел деталей; он выругался, повернулся к Бруту и спросил:
— Марк, ты можешь разглядеть, что там творится у Лепида? Кажется, противник прорвался. Посмотри, они держатся?..
Брут поднялся на носки и вытянул шею.
— Линия прорвана, — в ужасе сообщил он. — О боги, кажется, они бегут!..
Цезарь замедлил шаг, и его чуть не сбил с ног шагающий сзади солдат. Он посмотрел на передний край, проходивший в четырех шеренгах от него. Триарии уничтожили рабов и не выглядели усталыми.
Юлий лихорадочно размышлял, и страх закрадывался в его душу. Если двинуть Перворожденный на поддержку левого фланга, как он обещал Помпею, то триарии останутся без прикрытия, в крайне уязвимом положении. Если линия ветеранов истончится и ее прорвут, а подкреплений рядом не будет, то в бреши хлынут враги, которые расколют римское войско и примутся уничтожать его по частям, пока не перебьют всех легионеров.
Цезарь колебался, наблюдая, как левый фланг начинает рассыпаться. Участок прорыва расширился, и некоторые воины Лепида, поворачиваясь спиной, бросались в бегство. Паника распространялась, как чума, потому что бегущие врывались в задние шеренги, вносили сумятицу и заражали солдат своим страхом.
И Юлий решился.
— Перворожденный! Поворот налево, бегом на фланг!
Как и прежде, он повторил приказ еще дважды, и триарии на переднем крае услышали его, хоть и не могли обернуться. Теперь легионеры знали, что позади них нет никого, и обречены были отчаянно сражаться, пока не подойдут подкрепления.
Воины Перворожденного быстро двинулись вдоль переднего края; замешкались всего несколько солдат, не расслышавших приказа. Опасно было совершать подобный маневр в разгар битвы, но Цезарь понимал, что необходимо поддержать легион Лепида, пока весь левый фланг римской армии не рухнул. Юлий бежал вместе с остальными, перепрыгивая через трупы и выкрикивая приказы не отставать и двигаться быстрее. Оставались считанные мгновения на то, чтобы предотвратить катастрофу.