Гибель Фанмира
Шрифт:
Дрон принялся кружить на месте, одну за другой выхватывая таблички, а Сергей приблизил лицо к проекционному экрану, на который выводилось изображение, чтобы не пропустить ни одной буквы или цифры, иначе придется начинать все заново.
Губе его беззвучно проговаривали текст послания по буквам:
— П… О… Ш… Е… Л… Н… А… Х… Да пошел ты сам, умник! — взорвался Авраменко, прекратив расшифровку — и так все уже было понятно, — И из тюрьмы своей виртуальной сам выбирайся. А ведь я мог бы жить спокойно, заниматься любимым делом без всех этих
Реальный мир.
Воронеж, улица Генерала Ефремова,
Особняк А.Шпакова.
Протяжная трель звонка отвлекла Пал Палыча от его занятия — он кормил рыбок. Мужчина коснулся браслета на руке, и на его ладони зажглась проекция с дверной камеры. Он ткнул пальцем в иконку, активируя голосовую связь:
— Кто там?
— Откройте, полиция!
Изображение, передаваемое с камеры, подтверждало эти слова: у двери с ног на ногу переминались двое полицейских в форме. Руки их были пусты: ни оружия, ни приборов, ни планшета с «бумагами».
— Я никого не вызывал, и сигнализация у меня в порядке.
— Мы знаем, нас вызвали ваши соседи. Александр Рамизович, или вы откроете нам дверь, или мы войдем сами.
В руках одного из полицейских появился кусок пластика: ключ-карта. Универсальный полицейский электронный ключ, который откроет любой замок. Кроме обычных механических, разумеется.
Пал Палыч вздохнул, высыпал в аквариум остатки корма и вытер ладони о тряпку.
— Иду-иду, сейчас открою, — побормотал он, поднеся браслет ко рту.
Спустившись вниз, пожилой мужчина подхватил трость, стоявшую у лестницы, оперся на нее и тут же в его походке появилась характерная для людей его преклонного возраста хромота.
Он доковылял до выхода и коснулся рукой сенсора рядом с дверью. Электронный замок мигнул зеленым, опознав его, и щелкнул, разблокировав дверь, которая тут же начала медленно и совершенно беззвучно открываться.
— Здравствуйте, Александр Рамизович, — козырнул один из полицейских, — Лейтенант Коваленко, ваш новый участковый. Ну что же вы, Александр Рамизович, такой уважаемый человек, да еще и в вашем возрасте, а нарушаете? Соседи, вон, на вас жалуются…
Пал Палыч бросил быстрый взгляд на второго полицейского, который, казалось, увлеченно рассматривал носок своего ботинка. Старик улыбнулся:
— Вы же знаете, что никакой я не Шпаков. У меня и возраст не тот, и комплекция… Да и внешность у Александа Рамизовичка… специфическая. Если даже вы с ним и не знакомы, то наверняка слышали от тех же соседей. И, кстати, а на что они жаловались-то?
— Музыка, говорят, у вас громко играет.
— Ну-ну… — Пал Палыч усмехнулся, — Может, они еще и композицию узнали?
— Может и узнали, — вернул ему усмешку полицейский, — А может, им просто
— Да вы реагируйте, реагируйте, — махнул рукой Палыч, тяжело опираясь на трость, — я же все понимаю — служба.
— Документики тогда ваши можно посмотреть?
— Конечно-конечно, — мужчина вытянул руку запястьем вверх, и второй полицейский тут же поднес к нему считыватель.
— Так кем вы Александу Рамизовичу приходитесь, Петр Ферзи… — начал лейтенант Коваленко.
— Фердинандович, — поправил его мужчина, — Сиделка я ему.
— Сиделка?
— Профессиональная травма, ограниченная подвижность, почти круглосуточная реабилитация в капсуле по медицинским показаниям. Да вы и без меня все это прекрасно знаете. Ведь так?
— Знаем. А вот вам, Петр Ферди… Фердинандович — мы не знаем. Почему не встали на учет? Вы ведь теперь проживаете по этому адресу, верно?
— Так я думал, что оно у вас автоматически… регистрация по чипу…
— Автоматически, — кивнул полицейский, — Но установленный порядок учета тоже есть, а вы его нарушаете.
— При первой же возможности непременно встану на учет, — заверил его Пал Палыч, — И соседей этих вы поменьше слушайте. Не играет у нас никакая музыка. Инвалид в капсуле, да пенсионер — ну какие нам тут танцы, сами подумайте?
— Нам сигнал пришел — мы обязаны отреагировать.
— Отреагировали? Мне нужно где-то расписаться, или у вас вот эта забавная штучка под протокол пишет? — пенсионер ткнул тростью в сторону дрона, висящего над плечом второго полицейского.
— Пишет-пишет, так что от вас нам ничего не нужно, спасибо. Хорошего дня вам, Петр Феринандович. И еще раз — простите нас за беспокойство.
— Дело житейское, — неопределенно махнул рукой Пал Палыч, и взялся рукой за дверь, чтобы ее закрыть, но второй полицейский вставил в дверной проем ногу.
— А это ваш… Шпаков — он что, реально такой жуткий, как на фотках? — спросил он.
— Это называется бодимодификацией. Да, примерно такой. Только лежит в нейро-геле и питается через трубки.
— И не только питается, — хохотнул Коваленко.
— Не смею вас больше задерживать, господа полицейские, — на этот раз никто не мешал ему закрыть дверь.
Незваные визитеры ушли, а Пал Палыч заковылял в ванну. Плотно прикрыл дверь, включил горячий душ и тяжело опустился на пол рядом. Поднял трость таким образом, чтобы ее рукоять была ровно напротив глаз и дважды ее повернул по часовой стрелке.
Браслет на его руке мигнул, и спроецировал экран на ладонь. Изображение было нечетким, и выглядело как три столбика цифр и букв. Посторонний наблюдатель ничего бы не понял, но для бывшего безопасника в этих символах таилась уйма полезной информации.