Гибель гигантов
Шрифт:
Это его ошеломило. Она отпрянула раньше, чем он успел отреагировать, но он уже почувствовал себя с ней накоротке. Он опасливо окинул взглядом гараж, но они были одни.
Она вынула из пачки сигарету, и он поднес ей огонь, как накануне Гас Дьюар. Этот провоцирующий жест заставлял женщину наклонить голову, давая мужчине возможность рассматривать ее губы. Это было романтично.
Она откинулась на сиденье «Паккарда» и выдохнула дым. Левка сел рядом. Она не стала возражать. Он тоже закурил. Они сидели в полутьме, дым их сигарет смешивался
Чтобы нарушить молчание, Левка сказал:
— Надеюсь, вам понравилась игра?
Она вздохнула.
— Все мальчишки в городе боятся моего отца, — сказала она. — Каждый думает, что если он меня поцелует, отец его застрелит.
— А он застрелит?
— Наверное, — со смехом сказала она.
— Я его не боюсь.
Это была почти правда. Не то чтобы Левка совсем не боялся, но просто не обращал внимания на страхи, надеясь, что ему удастся выкрутиться.
Но она не поверила.
— Правда?
— Потому-то он и взял меня на работу. — Это тоже была почти правда. — Спросите его сами.
— Может и спрошу.
— Вы очень нравитесь Гасу Дьюару.
— Отец мечтает нас поженить. Он богат, из старинного рода Буффало, а его отец — сенатор.
— И вы всегда делаете то, чего хочет ваш папочка?
Она задумчиво затянулась сигаретой.
— Да, — сказала она и выдохнула дым.
— Мне нравится смотреть на ваши губы, когда вы курите, — сказал Левка.
Она ничего не ответила, но испытующе взглянула на него. Более ясного приглашения Левке не требовалось, и он ее поцеловал.
Она издала протестующий звук и попыталась его оттолкнуть, но ни то ни другое действие не было решительным. Он выбросил сигарету и положил руку ей на грудь. Она схватила его за руку, словно хотела сбросить, но вместо этого только сильнее прижала.
Левка коснулся языком ее сжатых губ. Она отшатнулась назад и испуганно взглянула на него. Он понял, что она не умеет так целоваться. У нее явно не было никакого опыта.
— Все в порядке, — сказал он, — не бойтесь!
Она выбросила сигарету, обняла его, закрыла глаза и, открыв рот, ответила на его поцелуй.
Потом все происходило очень быстро. Ее желание отчаянно требовало удовлетворения. У Левки уже было немало женщин, и он считал, что лучше позволить им самим задавать темп. Робкую женщину нельзя торопить, а нетерпеливую нельзя сдерживать. Когда он проник под ее белье и погладил мягкий бугорок, это ее так возбудило, что она стала задыхаться от страсти. Если она действительно дожила до двадцати лет, не получив от робких буффальских мальчиков ни единого поцелуя, то ей, должно быть, пришлось пережить немало разочарований, догадался он. Когда он стал снимать ее трусики, она с готовностью приподнялась. Он поцеловал ее между ног, и у нее вырвался крик потрясения и восторга. Было очевидно, что она девственница, но он уже был слишком распален, чтобы это могло его остановить.
Она откинулась назад, уперевшись одной
Его это завело больше, чем все обычные любовные игры, что были прежде. Одни девчонки были опытны, другие — невинны, но все они хотели, чтобы ему было с ними хорошо; они стремились удовлетворить его, не думая о себе. Но такого откровенного желания он прежде не встречал, и это распалило его безмерно.
Однако он сдерживался. Ольга громко закричала, и он прикрыл ей рот рукой, чтобы ее не услышали. Она забилась, как пони, потом спрятала лицо у него на груди. Со сдавленным криком она кончила, а через секунду — и он.
Потом он скатился с нее и сел на пол. Она лежала неподвижно, тяжело дыша. С минуту оба молчали. Наконец она села.
— О господи, — сказала она. — Вот не знала, что это будет так…
— Обычно это не так, — ответил он.
Она надолго замолчала, думая, а потом уже тише сказала;
— Что я наделала…
Он не ответил.
Она подняла свои трусики и надела. Посидела еще немного, тяжело дыша, и вышла из машины.
Левка смотрел на нее, гадая, что она скажет, но она ничего не сказала. Она прошла к задней двери, открыла ее и вышла.
Но на следующий день снова пришла в гараж.
29 июня Эдит Голт приняла предложение Вильсона. В июле президент на некоторое время вернулся в Белый дом.
— Мне придется на несколько дней съездить в Вашингтон, — сказал Гас Ольге, идя с ней по буффальскому зоопарку.
— А на сколько?
— На столько, сколько понадобится моему президенту.
— Как это чудесно!
— У меня лучшая работа на свете, — кивнул Гас. — Но при этом я себе не принадлежу. Если отношения с Германией будут обостряться, возможно, я вернусь в Буффало не скоро.
— Нам будет вас не хватать.
— А мне будет не хватать вас, Ольга. Мы с вами так сдружились за то время, что я здесь… — Они катались на лодке по озеру в парке Делавэр, купались на Кристал Бич, плавали на пароходе вверх по реке к Ниагарскому водопаду и через озеро на канадскую сторону, играли в теннис почти каждый день — всегда в компании молодых людей и под присмотром как минимум одной чьей-нибудь бдительной мамы. Сегодня их сопровождала госпожа Вялова — она шла немного позади, беседуя с Чаком Диксоном.