Гибель «Харькова». Роковой день Черноморского флота
Шрифт:
Из протокола допроса 3 ноября 1943 года в качестве свидетеля помощника командира эсминца «Способный» капитан-лейтенанта И.Г. Фролова: «Вопрос: Корабли на переходе были обнаружены?
Ответ: Да. Корабли были обнаружены противником примерно 6 октября в 3.000 в 50–60 милях от Феодосии. Противник их осветил САБами и подвергнул бомбовому удару, но безуспешно. Несмотря на то, что корабли были обнаружены авиацией противника и подверглись бомбовому удару, движение их к намеченным объектам обстрела продолжалось. Лидер «Харьков» шел курсом на Ялту, а эсминцы курсом на Феодосию. Операция отменена не была. Мне неизвестно имел ли командир дивизиона капитан 2-го ранга Негода изменить самостоятельно, но о том, что корабли были обнаружены противником и атакованы с воздуха, он знал, т. к. находился на «Беспощадном». Эсминец «Беспощадный» шел по носу «Способного» на 1,5–2 кабельтовых. Когда
Из протокола допроса 25 декабря 1943 года бывшего командира эсминца «Беспощадный» капитана 2-го ранга В.А. Пархоменко: «Вопрос: Как проходил переход отряда до берегов Крыма?
Ответ: На выходе головным шел «Беспощадный», за ним «Способный» и последним «Харьков». Корабли были обнаружены приблизительно в 01.40 6 октября и освещены «САБами». Кроме этого три или четыре раза сбрасывались бомбы, но без вреда. Обнаруживались ли корабли разведкой противника 4–5 октября, когда стояли в Туапсе, я сейчас не помню. Несмотря на обнаружение «САБами», Негода не мог отказаться от выполнения задачи. Приказание командующего действовать по обстановке относилось только к решению задач самой операции. Отменить операцию мог только командующий флотом, командующий этой операцией капитан 1-го ранга Романов и Военный Совет ЧФ. Об обнаружении кораблей САБами было доложено Романову и Военному Совету, но с большим опозданием примерно после 4.00.
Вопрос: Почему было доложено с опозданием?
Ответ: Доложить своевременно должен был командир дивизиона Негода. Почему он затянул доклад об изменении обстановке, т. е. о нашем обнаружении, я не знаю. Я у него спрашивал, доложил ли он командованию. Он мне ответил, что доложит потом. Докладывал непосредственно Романову командир лидера «Харьков» Шевченко. В это время «Харьков» уже отделился от эсминцев и шел курсом на Ялту. Шевченко доложил Военному Совету и Романову после 2.00».
Ранее во время допроса 21 декабря 1943 года капитан 2-го ранга В.А. Пархоменко сложившуюся ситуацию описал следующим образом: «После освещения кораблей САБами, стоя на мостике рядом с командиром дивизиона капитаном 2-го ранга Негодой, я спросил его, доложил ли он об обстановке, т. к. считал, что в ней произошли изменения. Негода ответил мне, что докладывать он никуда не будет. После его ответа для меня стало ясным, что он отказываться от продолжения операции не намерен, и потому я не считал нужным продолжать разговор на эту тему и предполагать что-либо.
Лично я считал тогда, что поскольку основной принцип набеговой операции нарушен, я имею в виду скрытность, успеха она не даст, риск же (мы рисковали тремя кораблями) во много раз возрастал. Учитывая, что скрытность была нарушена, и понимая, что противник окажет нам серьезное сопротивление, я принял все необходимые меры к возможной встрече с торпедными катерами противника».
Отметим, что, несмотря даже на явно запоздалое донесение Г.П. Негоды об обнаружении кораблей, факт обнаружения самолетами противника кораблей особой тревоги у вышестоящего начальства не вызвал.
Из протокола допроса 29 декабря 1943 года с 17.00 до 19.00 начальника оперативного отдела штаба Черноморского флота капитана 1-го ранга Мельникова Пантелеймона Александровича, уроженца г. Севастополя, русского, отец являлся служителем культа, члена ВКП(б) с 1941 года, образование высшее. В РККФ с 1921 года, награжден двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Одессы» и «За оборону Севастополя»: «Вопрос: Что Вам известно о ходе операции?
Ответ: Около 3–4 часов в ночь с 5 на 6 октября я звонил к оперативному дежурному штаба флота, где была получена радиограмма от командира «Харькова» об обнаружении корабля во время движения к берегам Крыма и освещения его САБами. Эта радиограмма была доложена оперативным дежурным командующему флотом. Утром около 6–8 часов была получена радиограмма командира отряда об обнаружении кораблей авиацией противника и освещении их САБами и бомбежке. Эта радиограмма была доложена.
Вопрос: Какие были указания по первой радиограмме Найды?
Ответ: Указаний по существу этой телеграммы Найды о СААБах и начале бомбежки не было, т. к. она была получена с опозданием. После этого мной была произведена проверка через штаб ВВС о наличии прикрытия истребительной авиации. Оперативный дежурный штаба ВВС ответил, что прикрытие имеется,
Из протокола допроса начальника штаба Черноморского флота контр-адмирала И.Д. Елисеева: «В 03.13 радиограмма Негоды о САБах. Учитывая, что в прошлых операциях корабли часто освещались САБАми и, имея в виду, что Негода об этом ничего не доложил, комфлот и я считали возможным продолжение операции и никаких указаний комдиву не дали.
В 6.15 на ФКП (флагманский командный пункт. – В.Ш.) получена шифровка Романова. Он сообщил, что по донесению Негоды с 2-х до 4-х часов корабли освещались САБами и бомбились и что на прикрытие кораблей высланы «киттихауки».
Обнаружение немецкой авиационной разведкой наших эсминцев еще в Туапсе, сразу же после их прибытия, дало основание германскому адмиралу Черного моря вице-адмиралу Кизерицки предположить организацию очередного рейда советских кораблей к берегам Крыма. При этом он не отменил спланированный ранее выход конвоя из Керчи в Феодосию после полудня 5 октября, что зафиксировала наша воздушная разведка. Около 22 часов 5 октября немецкая радиопеленгаторная станция в Евпатории доложила, что по крайней мере один эсминец вышел из Туапсе. В 02.37 начальник морской комендатуры «Крым» контр-адмирал Шульц объявил боевую тревогу районам морских комендатур портов Ялта и Феодосия.
О том, что противник имел на Черном море развитую радиолокационную службу (главная радиолокационная станция находилась в Евпатории), позволявшую следить за продвижением наших кораблей, стало известно многим позднее. Поэтому с обнаружением отряда немецкими самолетами слежение за маршрутом следования наших кораблей было лишь делом техники.
Непонятно, что ни в одном издании о событиях 6 октября нет ни одной ремарки относительно столь «ювелирного» и раннего обнаружения немцами наших кораблей. А ведь это довольно странно. Представьте себе, что в темноте южной ночи, с соблюдением всех правил светомаскировки, идут наши корабли. И вдруг прямо над ними оказывается самолет-разведчик, да еще со специальными осветительными бомбами. Разумеется, элемент случайности здесь существует. Не могли же немцы держать по ночам в небе целые эскадрильи разведчиков, перекрывавших все подходы к Крыму! Значит, конкретные самолеты наводились на конкретные корабли. Отметим, что немцы отслеживали отряд Негоды практически непрерывно, начиная с 2 часов 30 минут 6 октября. Скорее всего, около 2 часов ночи корабли были обнаружены радиолокационной станцией противника. После этого в расчетную точку нахождения нашего отряда был немедленно выслан разведчик, который и установил визуальный контакт. Затем был послан второй самолет, который тоже точно вышел в темноте на наши корабли. С момента обнаружения кораблей, для немцев уже не составляло труда предположить, для чего объявились ночью у их берегов три советских эсминца. Вся береговая оборона была немедленно приведена в полную боеготовность, и подхода отряда Негоды к портам уже ждали.
В своем итоговом рапорте Г.П. Негода пишет, что первым донесение об обнаружении отряда немецкой авиацией отправил на КП флота он. Это произошло, согласно итоговому рапорту Г.П. Негоды, после третьей атаки эсминцев самолетами, т. е. в районе 4 часов утра.
Однако во втором томе военно-исторического очерка «Военно-морской флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», посвященном боевым действиям Черноморского флота, значится, что первое донесение об обнаружении кораблей вражеской воздушной разведкой поступило в штаб флота от командира лидера «Харьков» капитана 2-го ранга П.И. Шевченко в 2 час. 30 минут 6 октября. Донесение же об обнаружении самолетами противника эскадренных миноносцев от командира отряда капитана 2-го ранга Г.П. Негоды поступило только в 5 часов 30 минут.
По-видимому, в военно-историческом очерке «Военно-морской флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» были использованы журналы приема и регистрации радиограмм штаба ЧФ. Но какая именно радиограмма была взята при этом за основную, мы не знаем: может, первая, а может, и вторая.
Данная небрежность весьма странна, и вот почему. Если время – 5 часов 30 минут – получения первой радиограммы соответствует действительности, то весьма непонятное молчание Негоды в течение трех с половиной часов могло создать у командования флота иллюзию, что два эсминца еще не обнаружены противником и, следовательно, имеют все шансы на успешное выполнение операции. Однако дело в том, что никто и никогда не ставил Негоде в вину это слишком долгое молчание (3,5 часа!) об обнаружении его кораблей самолетами противника! Почему – неизвестно…