Гибель королей
Шрифт:
Я дал ему монету. Я не мог себе этого позволить, но был вынужден вести себя как лорд.
– Купи им эля, – сказал я Гримрику.
– Обязательно, лорд, – кивнул он. – Я знал, что ты приедешь сюда! Мне, естественно, придется сообщить, что ты здесь, но я знал, что все будет хорошо.
– Все будет хорошо? – переспросил я, озадаченный его словами.
– Я знал, лорд! – Он широко улыбнулся и отступил в сторону, пропуская нас в город.
Я направился в «Два журавля», где хозяин знал меня. Он тут же велел своим слугам забрать у нас лошадей, вынес нам эля и отвел нас
Хозяин носил такую длиннющую бороду, что ему приходилось заправлять ее за широкий кожаный ремень. Его звали Синрик, и он лишился левой руки, сражаясь за Альфреда. Таверной он владел уже более двадцати лет и был в курсе практически всех событий, происходивших в Уинтансестере.
– Церковники правят, – сказал он.
– Не Альфред?
– Бедняга немощен, как пьяный пес. Чудо, что он все еще жив.
– А Эдуард под ногтем у клириков? – спросил я.
– Клириков, – подтвердил Синрик, – матери и витана. Но он не настолько набожен, как они думают. Ты слышал о леди Эггвинне?
– О дочке епископа?
– О ней, милашка, таких еще поискать. Юной была совсем, но очень красивой.
– Она умерла?
– Умерла в родах.
Я удивленно уставился на него. События последнего времени приобрели совершенно иной смысл.
– Ты уверен?
– Зуб даю, я знаю женщину, которая принимала у нее роды! Эггвинна родила близнецов, мальчика назвали Этельстаном, а девочку Эдгит, мать-бедняжка умерла в ту же ночь.
– Их отец Эдуард? – спросил я, и Синрик кивнул. – Два королевских бастарда, – тихо произнес я. Синрик покачал головой. – Разве они не бастарды?
– Эдуард утверждает, – понизив голос, заговорил он, – что женился на ней, а его отец считает, что все это было незаконно, и отец в этом споре, естественно, побеждает. Они держали все это в тайне! Один Господь знает, сколько они отвалили повитухе за молчание.
– Дети живы?
– Они в монастыре Святой Хедды, с леди Этельфлед.
Я в задумчивости смотрел на огонь. Итак, идеальный преемник оказался таким же греховодником, как любой другой мужчина. И Альфред убирает прочь плоды этого греха: запрятал детей в монастырь в надежде, что никто не узнает о них.
– Бедный Эдуард, – сказал я.
– А сейчас он женится на Эльфлед, – сказал Синрик, – что очень радует Альфреда.
– У него уже двое детей, – не без удивления произнес я. – Это же какая путаница в королевском семействе. Говоришь, Этельфлед в Святой Хедде?
– Заперта там, – ответил Синрик.
Он знал о моих нежных чувствах к Этельфлед, и по его тону я понял, что ее заперли там, чтобы держать подальше от меня.
– Ее муж здесь?
– Во дворце Альфреда. Все семейство здесь, даже Этельволд.
– Этельволд!
– Приехал две недели назад, рыдает и причитает по умирающему.
А Этельволд оказался храбрее, чем я думал. Он заключил союз с датчанами и при этом внаглую заявился ко двору своего дядьки.
– Он все пьет? – спросил я.
– Нет, насколько я знаю. Сюда он не заходил. Говорят, он все время проводит в молитвах. – В его голосе было столько презрения, что
– А как там Святая Хедда? – спросил я. – Аббатисой там все еще Хильдегит?
– Да, лорд. Она там, она сама святая.
Я взял с собой Осферта, когда поехал в Святую Хедду. От моросящего дождя на улицах было очень скользко. Монастырь стоял на северной окраине города, близко к восточному берегу, рядом с палисадом. К единственному входу в монастырь вел длинный, загаженный проулок, в котором, как и в прошлый раз, когда я здесь был, толпились попрошайки, ожидая милостыню и еду, – обычно монахини раздавали это по утрам и по вечерам. Попрошайки расступились, давая нам дорогу. Они занервничали, увидев, что мы с Осфертом в кольчугах и при мечах. Некоторые протягивали к нам горсти или деревянные плошки, но я не обращал на них внимания. Меня больше интересовали трое солдат, охранявших дверь монастыря. Все трое были в шлемах и вооружены копьями, мечами и щитами. Когда мы приблизились, они преградили нам путь.
– Туда нельзя, лорд, – сказал один из них.
– Ты знаешь, кто я такой?
– Ты лорд Утред, – с уважением произнес стражник, – и тебе туда нельзя.
– Аббатиса – моя старая знакомая, – сказал я, и это было правдой.
Хильд была другом, святой и женщиной, которую я когда-то любил, но мне, кажется, запрещалось навещать ее. Главным в троице стражников был крепкий мужик, немолодой, широкоплечий и, судя по выражению лица, уверенный в себе. Хотя его меч был в ножнах, я не сомневался, что он быстро выхватит его, если я попытаюсь прорваться в монастырь силой. Не сомневался я и в том, что смогу запросто сбить его с ног. Однако их было трое, а Осферт не стал бы нападать на западных саксов, охранявших конвент. Я пожал плечами.
– Я могу передать аббатисе сообщение? – спросил я.
– Это можно сделать через меня, лорд.
– Передай ей, что ее пришел навестить Утред.
Он кивнул. Я услышал, как позади меня охнули попрошайки, и, обернувшись, увидел, что проулок заполняют солдаты. Я узнал их командира, человека по имени Годрик, он служил под началом Веостана. Он вел отряд из семи солдат в шлемах, вооруженных, как и те, что охраняли дверь в монастырь, копьями и щитами. Они были готовы к бою.
– Меня попросили препроводить тебя во дворец, лорд, – поприветствовал меня Годрик.
– И тебе для этого понадобились копья?
Годрик проигнорировал вопрос и жестом указал в сторону выхода из проулка.
– Ты идешь?
– С удовольствием, – ответил я и последовал за ним через город.
Прохожие на улице молча смотрели нам вслед. Хотя мы с Осфертом остались при мечах, мы все равно выглядели как пленные под конвоем. Когда мы подошли к дворцовому парадному, управляющий потребовал, чтобы мы сдали оружие. Это было в порядке вещей. Только личной охране короля дозволялось носить оружие во дворце, так что я передал «Вздох змея» управляющему и последовал за Годриком мимо личной часовни Альфреда к маленькому домику с тростниковой крышей.