Гибель «Кречета»
Шрифт:
Небо очищалось. Уже успели вернуться из погони несколько «ястребков». Они осторожно рулили среди воронок, когда неожиданно над аэродромом появился, очевидно заблудившийся «мессер». За ним гнался ЯК. Как ни старался немец увильнуть от «тигрёнка» – а это был он, – его сразу все узнали. Рахимов вцепился ему в хвост. Какие только пируэты ни выделывал фашистский лётчик, Юсуп всё время находился сзади.
– Бей его в хвост и в гриву! – неистово кричал Морозов. – Дай по нему очередь!
Все на земле, отчаянно волнуясь,
Этот молодой ещё, энергичный и остроумный офицер госбезопасности особенно дружил с Рахимовым. Симпатичен он был и Соколову, хотя тот знал, что «особисты» из того же ведомства, что и Воробьёв, и не без оснований полагал, что полковник государственной безопасности поручил Максимову наблюдать за своим «подопечным». Соколов не раз замечал, что офицер-чекист незаметно присоединяется к той группе, среди которой находится и инженер эскадрильи, но его это не смущало, и он всегда приветливо жал ему руку.
...Гитлеровец был, видно, не из робкого десятка и умелый пилот. Вот он на крутом вираже свернул вправо. Рахимов резко бросил за ним своего «тигрёнка», но сорвался в штопор.
– Шляпа! – вырвалось у Соколова. – Ногу передал!
ЯК, снижаясь, завертелся вокруг своей оси. Один виток, другой... пятый. Рахимов сумел на достаточной высоте вывести самолёт из штопора, но фашистский истребитель срезал его меткой очередью. «Тигрёнок» задымил. От него отделилась чёрная точка и повисла в воздухе под раскрывшимся парашютом. Это прыгнул Юсуп Рахимов.
Оставляя в небе чёрный дымный хвост, самолёт упал по ту сторону Волги и взорвался.
Лётчик приземлился, точнее – приводнился на мелкое место у берега, совсем близко от аэродрома.
Злой и мокрый прибежал он к командному пункту и закричал что есть духу:
– Почему, чёрт возьми, меня никто не прикрывал?
К Рахимову подошёл Максимов и заметил:
– Если я правильно понял инженера Петрова, то в гибели своего самолёта виноваты вы сами, старший лейтенант!
– А что вы с Петровым понимаете в технике пилотирования? – с сердцем отпарировал Юсуп.
– А то, что вы передали ногу, – отрезал Максимов.
– Что?! – воскликнул поражённый Рахимов. – Петров не мог этого сказать! Один только Соколов замечал этот мой недостаток. Эту ошибку и лётчики-то, я уверен, не заметили.
– А вы спросите у инженера, – предложил Максимов. – В самом деле, как он мог заметить?
...Возвращались самолёты из Торжка. По дороге, изменив курс, они перехватили гитлеровцев, пытавшихся бомбить их аэродром, и основательно потрепали стервятников. На этот раз «баланс» в «бухгалтерской книге» военных действии был подведён с большим превышением в нашу пользу. Наши потеряли семь истребителей, а сбили двадцать пять
Соколов почувствовал, что попал впросак, когда сгоряча крикнул о ноге. Теперь его обязательно спросят, откуда он знает технику пилотирования. Надо как-то ответить. Но что? Притвориться и сказать, что без всякого смысла крикнул про какую-то ногу? Рахимов не дурак, не поверит. Начнёт присматриваться, сравнивать со своим командиром, искать черты сходства. Может, узнает?
Соколов ещё до налёта собирался в штаб воздушной армии, а сейчас решил ехать незамедлительно, но не успел.
Он уже сидел в кабине полуторки, когда подошли Рахимов и Максимов.
– Позвольте узнать, товарищ инженер, – начал Рахимов, – откуда вам известно, по какой причине я во время воздушного боя сорвался в штопор?
– А самому-то вам причина известна? – невозмутимо спросил в свою очередь Соколов.
– Мне-то – конечно. А вот почему вы упомянули о ноге? Откуда вам знакомы такие тонкости лётного дела?
– Сам летал когда-то в аэроклубе, – нехотя ответил Соколов. – Как-нибудь расскажу. А сейчас надо в штабарм. А вам, старший лейтенант, советую поскорей переодеться.
– Позвольте. – Рахимов поставил ногу на подножку машины. – Вы лучше сейчас скажите! Зачем откладывать? Меня очень интересует, откуда вы такой к нам свалились? Думаете, мы, лётчики, не замечаем, как дельно вы поучаете нас?
– Если уж вам так хочется узнать, откуда мне известны все тонкости лётного дела, – спокойно ответил Соколов, – могу сказать. Я – бывший лётчик-спортсмен. В Польше не один рекорд по высшему пилотажу принадлежал мне.
– Значит, вы – польский лётчик? – спросил Юсуп.
– Был им когда-то!
– Благодарю за откровенность. Я вполне удовлетворён вашим ответом.
Шагнув в сторону, Рахимов взял под козырёк. Машина тронулась.
Юсуп долго смотрел вслед автомобилю.
– Подозрительный человек! – сказал он Максимову.
– Спортсмен, – откликнулся Максимов.
– Я убеждён, что он – лётчик-профессионал, – возразил Юсуп. – Он даже сейчас способен полететь на истребителе.
– Идите в самом деле переодеваться! – Максимов улыбнулся.
И взвился сокол
Старший лейтенант Рахимов получил новый истребитель. Весь день трудился Морозов, выводя алой краской на его фюзеляже семь звёзд. Юсуп назвал эту машину «тигрёнок-младший». Когда истребитель был подготовлен к полёту, Рахимов поднял его в небо, чтобы над своим аэродромом проверить скорость и манёвренность.
В воздухе «тигрёнок-младший» вёл себя отлично. С трёхкилометровой высоты Рахимов пикировал почти до самой земли, развивая бешеную скорость. От огромной физической нагрузки у лётчика даже становилось темно в глазах. Но Юсуп был доволен – самолёт ему попался отличный.