Гибель Марса
Шрифт:
В результате произошло то, что и должно было произойти: мы все впятером переместились. Леха с Федором Березиным - потому что от страха вцепился в меня. Ну а Петрович с каменом за компанию, потому что держали меня за руки. И, конечно, если бы я не испугался, ничего бы не свершилось.
В общем, выкинуло нас назад - под красную черепицу и ажурные водостоки Староконюшенного переулка -- назло врагам и недругам. Ни Жоры Мамырина, ни его сумасшедшей подруги - Сони Бергамаско рядом не было. Не было и каменов в черных плащах. Остался
Камен, показавшийся мне знакомым, словно испарился, а Петрович, с перепугу бросив на дорогу пистолет и берданку времен царя Соломона, задрал руки. Он был ошарашен.
– - Вот видишь, -- злорадно сказал Леха, -- власть переменилась, -- и лягнул Петровича в зад.
Петрович ойкнул. Зная Лехину натуру, я особенно не удивился.
Леха как бы невзначай поднял ружье и стал его разглядывать, между делом направляя ствол в сторону Петровича.
Петрович отбежал на пару шагов, потирая задницу.
– - Э-э-э... поосторожней!
– - Ты над нами издевался?
– желчно осведомился Леха.
Петрович что-то промычал и жалобно посмотрел на меня, ища защиты.
– - Издевался?
– спрашивал Леха, в открытую направляя на Петровича ружье.
– - Пока, отец, -- сказал я, быстро поднимая свой огромный черный пистолет с вычурной скобой и ожидая преследования то ли со стороны Жоры Мамырина, то ли - каменов, то ли еще бог весть кого.
– Оставь его, -- велел я Лехе.
– - Нет, я с ним разберусь!
– распалялся Леха.
– - Надо сваливать, -- сказал я, с тревогой оглядываясь в обе стороны Староконюшенного переулка.
– - У... гад...
– - прошипел Леха.
– - Сынок, вы куда?..
– жалобно спросил Петрович, обращаясь ко мне и к Федору Березину как к единственному спасению.
– - Домой!
– - А как же я?
– - И ты тоже домой, -- я показал на филенчатую дверь, в которую мы с Лехой недавно ломились.
– - А куда идти, детки? Я здесь ни разу не был...
– - Туда иди, -- сказал я, показывая на дверь.
– - Отсюда войти невозможно, -- произнес он странную фразу, -- если ее не открыть с той стороны.
– - Иди! Иди!
– злорадно крикнул Лека.
– - Братцы!
– бухнулся Петрович на колени, -- не бросайте!
И он в двух словах объяснил, что всю жизнь провел в бабоне - вначале садовником, потом - тюремщиком, что он - раб Сони Бергамаско и что никогда в жизни не был за стенами, исключая того случая, когда я его вытянул из-за двери.
– - Я самая распоследняя сволочь!
– покаялся он.
– - Вот это да!
– изумился Леха Круглов.
– Никогда не думал, что в центре Столицы вражеское гнездо!
– - Иди, папаша, с глаз долой, -- сказал я, -- нам некогда с тобой возиться.
– - Зря ты его отпусти...
– - с сожалением произнес Леха.
– - Пусть идет, -- сказал
– Не убивать же его в самом деле?!
– - Спасибо...
– - поклонился Петрович до земли, -- век не забуду!
– - Топай, топай, -- сказал Леха.
– Наши из тебя все равно пельмени накрутят.
Эта минутная задержка спасла нам жизнь. Не успели мы расстаться с Петровичем, который потерянно побрел в сторону Пречистинки, и сделать пару шагов по направлению к легкомысленной Лехиной "тигвере", которая стояла напротив клуба "Африканда", как она взорвалась.
Вначале пыхнул бензобак и одновременно крышка багажника подскочила выше крыш, и, вращаясь, как в кино, с грохотом упала на мостовую. Одновременно последовал настоящий взрыв: я помню красную вспышку, удар и решил, что мне оторвало голову. А когда через несколько секунд открыл глаза, у меня все еще звенело в ушах.
"Тигвера" горела жирным пламенем. Колеса разлетелись в разные стороны. Столб пламени и черно-белого дыма взметнулся выше третьего этажа. Одно кресло забросило на фонарный столб, второе, разорванное пополам - в окно клуба.
Я так и не понял, что это было: то ли проделки Жоры Мамырина, то ли сбежавшего камена. Но еще не успели стихнуть звуки взрыва, как в переулок со стороны Старого Арбата и со стороны Ситцевого Вражека, визжа тормозами и завывая сиренами, влетели с десяток полицейских "жигулей", которые развернулись как по команде, и нас взяли на прицел. С минуту мы оглядывались, оцепенев. В довершении ко всему, в небе появились два длинноносых патрульных "джива", которые заходили над кварталом, как шершни над врагами.
– - Всем лечь! Руки на затылок!
– раздался голос из мегафона.
Как только мы уткнулись мордами в асфальт, к нам бросились со всех сторон с таким напором, словно мы были самыми главными врагами во всей вселенной и за ее пределами.
Через мгновение мне надавили коленом в области почек, уперлись в затылок дулом пистолета, надели наручники и обыскали. Сделали все это очень быстро и профессионально.
– - Фамилия! Имя! Год рождения!
Леха от страха забыл собственное имя. Его начали хлестать по лицу и топтать ногами.
– - Да Алексей он! Круглов!
– громко произнес я, за что был награжден тычком рукояткой в спину.
Потом нас поставили на ноги и куда-то потащили. Единственное, что я успел заметить в тот момент, когда меня поднимали - группа "кальпа" штурмовала филенчатую дверь в бабон, стреляя для острастки в воздух. Но почему-то я был уверен, что они там ничего не найдут.
Еще догорала наша несчастная "тигвера", еще гремели выстрелы, а меня усадили в машину и какой-то офицер без знаков различия сунул в лицо удостоверение, причем так близко, что я не успел разобрать, что в нем было написано. Пришлось поверить на слова.