Гибель солнца
Шрифт:
И Мгоабе громко рассмеялся.
ГЛАВА 14
«Рокки I–I звездолет».
Как в книжке с картинками для четырехлетних детей. Не старше. Разве что сейчас нет книг с картинками для детей или вообще никаких книг для любых читателей.
Он чувствовал небольшие треугольные крылья глиссера, полозья, на которые можно совершить посадку (если когда-нибудь представится случай приземлиться куда-либо), рули для маневрирования в воздухе и крошечные сопла, которые использовались для движения в безвоздушном пространстве
Он ощущал даже захваты, удерживающие глиссер в нише ангара. Дэниел пробормотал вполголоса несколько слов.
— Что? Я не расслышал… — из крошечного динамика в ухе Дэна раздался голос Мгоабе.
— Кажется, я готов, — ответил Дэниел. — Нажимайте на кнопку, или как вы там, черт побери, это делаете. Открывайте бомболюки, как говорили раньше.
Он представил себе, как Мгоабе кивнул. Панель под Дэниелом скользнула в сторону.
— Отлично, теперь спускайте глиссер, — сказал Дэн.
Он ощутил, как глиссер выталкивает его из ниши. Он чувствовал солнечный ветер — поток ядер водорода и гелия, вырывающийся из атмосферы солнца и растекающийся во всех направлениях. Он чувствовал ветер на своих крыльях.
Нет, нет.
Какой может быть ветер в вакууме? Как он мог чувствовать что-либо на своих крыльях? Каких крыльях?
И тем не менее. Поток частичек солнечного ветра, дельтовидные крылья глиссера. Это действительно ветер, и это его крылья.
— Я иду! — крикнул он Мгоабе. — Пожелайте мне удачи!
Дэн отстегнул зажимы у шеи и поясницы и, оттолкнувшись, стал медленно удаляться от скиттера.
Он смотрел прямо на Солнце. Глиссер, как и сам корабль, был снабжен поляризующим экраном. Сквозь потемневший экран Солнце казалось холодным зеленоватым диском на абсолютно черном фоне. Языки солнечной короны танцевали и колыхались, подобно лепесткам какого-то странного цветка.
Дэниел прищурился и сосредоточился на регулировке чувствительности своих оптических сенсоров, одновременно уменьшая степень поляризаций экрана. Вскоре экран стал полностью прозрачным, и сенсоры Дэна воспринимали прямые солнечные лучи. Цвет диска стал обычным — ослепительно белым с оранжево-желтой окантовкой. Это и была корона.
Небо вокруг Солнца казалось таким же абсолютно черным, как и сквозь поляризованный экран. Дэниел знал, что вокруг — миллионы звезд, но чувствительность его сенсоров была настолько уменьшена, что он их не видел.
Он направил глиссер вперед, двигаясь под скиттером. Высунувшись из кабины, Дэниел оглянулся.
Охваченный внезапным приступом страха, он прижался лицом к корпусу скиттера и вцепился в него руками. Инстинкты говорили ему, что он находится очень высоко, выше самого высокого здания, выше гор, выше лифта в Рейкьявике или Эль-Триумфо, выше Луны, выше Острова.
Под ним Вселенная, и если он сорвется вниз, то будет бесконечно падать в глубины космоса, в черноту и пустоту. Он окажется замороженным до температуры абсолютного нуля, падая все дальше и дальше, пока его холодный труп не врежется в какое-нибудь удаленное космическое тело. Сделав над собой усилие, Дэн разжал пальцы одной руки, еще крепче ухватившись за глиссер другой.
Ничего не изменилось. Он мог чувствовать расстояния в миллионы километров, непреодолимую силу тяготения далеких звезд и галактик, они подталкивали и тянули его, ласкали и гладили, как любовника.
Он задрожал так сильно, что ударился щекой о переборку. Дэниел опять ухватился за борт обеими руками, моргнул и заставил себя открыть глаза. Ему удалось взять себя в руки. Он остановил взгляд на далекой светящейся точке и постепенно отрегулировал фокусировку своих оптических сенсоров.
Наконец точка превратилась в объект яйцевидной формы — сверкающее молочно-белое веретено. Он сделал еще усилие и смог различить спиральную галактику. Она была повернута к нему на три четверти и не походила ни на спицу, как если бы он смотрел на нее сбоку, ни на выпуклую линзу, какой бы она представлялась с торца.
Ротационный насос в его груди работал с обычной скоростью, но у Дэниела было странное и одновременно знакомое чувство, что сердце его бьется сильнее, а дыхание участилось, как это бывало при волнении в первые тридцать лет его жизни.
Он улыбнулся про себя и двинулся вперед, вынырнув из-под скиттера. Дэн не знал, как долго находился в прострации, но он не получил никаких сигналов от Мгоабе, что непременно произошло бы, продлись это состояние достаточно долго. Он напрямую получал информацию о состоянии своего глиссера и его летных качествах.
Дэн находился сейчас в ста пятидесяти метрах впереди скиттера. Включив маневровые двигатели, он повернул глиссер вокруг оси и оказался спиной к Солнцу, ощутив тепло его лучей и дуновение легкого солнечного ветра. Как на пляже в ясный день. Жаль, что его новая кожа не загорает.
Наклонившись вперед, он принял горизонтальное положение ногами к Солнцу. Усыпанное звездами небо проплыло перед ним, и Дэниел увидел скиттер.
Солнечный свет отражался от его покрытой толстым защитным слоем оболочки, верхний слои которой напоминал зеркало. Любая разница между углом падения и углом отражения приводила к рассеиванию солнечных лучей и их расщеплению, как в стеклянной призме. Само защитное покрытие было почти бесцветным, а рассеянные и расщепленные лучи Солнца напоминали ослепительной красоты цветок, похожий на гигантскую розу с миллионами лепестков, каждый из которых вибрировал со своей собственной частотой. Как будто огромная, излучающая чудесный свет богиня раскрыла объятия своему избраннику — потрясенному, одержимому желанием, беспомощному в своей страсти любовнику.
Из его открытого рта, вырвался крик. Он раскинул руки и бросился навстречу.
— Дэн! — раздался громкий голос Мгоабе.
Он прикрыл глаза ладонями и почувствовал, что пытается вдохнуть.
— Ничего, — сказал он. — Все в порядке. Это… что-то вроде космического экстаза. Должно пройти. Не волнуйтесь. Дайте мне минуту.
— С кораблем все нормально? — Мгоабе не оставлял ему времени успокоиться.
— Выглядит обычно. Просто великолепно.
— Так не должно быть.
— Что?