Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972
Шрифт:
Среди кинематографистов против Пырьева действовала мощная оппозиция, которой не нравился взрывной и непредсказуемый характер режиссера, которого сами киношники, как мы помним, называли «Иваном Грозным». Кроме этого, если раньше Пырьев больше тяготел к либералам, то в последнее время его симпатии оказались на стороне державников, что тоже сыграло свою роль в его отставке. Причем произошла она в отсутствие самого Пырьева, который находился вдали от Москвы – на съемках в Горьком фильма «Свет далекой звезды».
В середине августа 1964 года к Пырьеву на съемки приехал Александр Караганов – один из недавних выдвиженцев партаппарата в кинематографической
Об уходе Пырьева было объявлено на экстренном заседании СРК 17 августа. Вместе с ним из руководства СРК убрали и большинство его сторонников, которые, по мнению властей, были повинны в идеологических ошибках. Поскольку смена руководства СРК проходила под лозунгом «дорогу молодым», шансов на то, чтобы занять руководящий пост, не оказалось у давнего оппонента Пырьева Сергея Герасимова. Но так как организаторы смещения Пырьева симпатизировали именно Герасимову и хотели, чтобы отныне его клан контролировал ситуацию в кинематографе, на пост председателя СРК был избран ученик Герасимова и его коллега по работе на киностудии имени Горького 40-летний кинорежиссер Лев Кулиджанов, который был не только автором двух несомненных шедевров советского кинематографа – «Дом, в котором я живу» (1957) и «Когда деревья были большими» (1962), но и в течение нескольких последних лет занимал пост руководителя Главка по выпуску художественных фильмов.
Это был очень интеллигентный и практически неконфликтный (в отличие от Пырьева) человек, который, даже когда волновался, никогда не повышал голоса. Кулиджанов устраивал все киношные кланы, особенно либералов, которые знали за ним целых три плюса: он был евреем, сыном «врага народа» (его отец был репрессирован в сталинские годы) и очень уравновешенным человеком. Устраивал Кулиджанов и власть, которая таким образом умасливала либералов: при общем курсе на сокращение количества евреев в советском кинематографе она поставила во главе СК именно их соплеменника.
Как гласит легенда, Пырьев легко смирился со своей отставкой. Однако на этот счет имеются большие сомнения, поскольку это было не в характере Пырьева – уступать сражение без боя. Видимо, он продолжал искать справедливости во властных структурах, и эти поиски испугали его оппонентов. Особенно зятя Хрущева Алексея Аджубея, который давно имел «зуб» на мэтра советского кинематографа (Пырьев как-то на заседании Идеологической комиссии ЦК КПСС дал резкую отповедь обвинениям Аджубея по адресу некоторых режиссеров). В итоге именно Аджубею принадлежит идея смешать Пырьева с грязью на страницах газеты, которую он возглавлял, – «Известия», дабы ни у кого уже не возникало мысли защищать режиссера.
Осуществить подобную акцию было, в общем-то, нетрудно, учитывая то, что взрывной и любвеобильный режиссер периодически попадал в различные неприглядные истории.
Вообще несдержанность Пырьева давно стала притчей во языцех во всем киношном мире. Во время съемок всех своих картин он частенько крыл матом практически всех участников процесса: актеров, операторов, осветителей, шоферов и т. д. Говорят, единственным человеком, на кого он не кричал, была его жена Марина Ладынина, которая одна сумела добиться для себя такой привилегии – не быть обруганной Пырьевым. Однажды во время съемок он позволил себе прилюдно оскорбить ее, после чего она немедленно покинула съемочную площадку. После этого у Пырьева как отрезало – на Ладынину он голос никогда не повышал. А с другими продолжал обходиться как ему заблагорассудится. И в итоге доигрался, вернее, доорался.
Сначала Пырьева вызвали на заседание парткома киностудии «Мосфильм», где был поставлен вопрос о его моральном облике, а на следующий день (3 октября 1964 года) об этом облике узнала вся страна благодаря «Известиям». Именно там была опубликована статья Ю. Иващенко и Вс. Цюрупы под названием «Звезды близкие и далекие, или Как зарвался знаменитый кинорежиссер». Приведу текст статьи полностью:
«Все это случилось нынешним летом в городе Горьком. Снимался фильм „Свет далекой звезды“. Придирчивый маститый режиссер отбирал статистов для массовых сцен. Конечно, кино – дело тонкое. Горьковчане это великолепно знают – уже не первый раз приезжали режиссеры на берега Волги с этой целью. Но этот, высокий и почтенный, уже поначалу их несколько удивил. Он явно нервничал.
Ну что ж, думали волжане, наверное, не тот типаж участников массовок, что-то с общим рисунком не ладится – вот он и раздражен, этот известный с детских лет кинематографист.
Но такие мысли приходили лишь на первых порах. Дальше события развивались поистине с кинематографической быстротой. Режиссера нельзя было узнать. Вооруженный микрофоном, он стал сыпать такой площадной бранью, что ломовые извозчики нижегородской ярмарки, окажись они здесь, наверняка бы умерли от зависти. Сначала никто ничего не понял. Казалось, что просто режиссер находится в творческом экстазе и произносит какие-то невразумительные заклинания. Но постепенно смысл стал доходить до всех – и до юных горьковчанок-школьниц, и студенток, и почтенных матерей семейств, приглашенных на съемки.
В редакцию пришло немало писем жителей города Горького (известно нам, что такие письма направлены также в Министерство культуры, органы партгосконтроля и другие государственные и общественные организации), в которых с возмущением описывается поведение кинорежиссера. Обращались с такими письмами жители города Горького и в редакцию газеты «Горьковская правда». Сотрудник газеты товарищ Барсуков беседовал со многими авторами писем и подводит итог: «В Горьком подобного еще никогда не бывало. Ведь снимали фильмы другие режиссеры, и как все хорошо о них отзываются. Очень неприятно даже вспоминать о времени пребывания этого кинорежиссера в Горьком». Заведующий отделом писем той же газеты товарищ Вершинин прямо заявил, что после случившегося постановщик фильма потерял всякое уважение тех, кто это слышал.