Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972
Шрифт:
Самое интересное, но Хрущев был осведомлен через руководство КГБ об этой подрывной доктрине, однако продолжал «демократизацию по-хрущевски» или по-троцкистски, искренне считая, что эта политика ведет страну к победе коммунизма. Тем самым Хрущев только сильнее расшатывал общество, сея в головах у людей разброд и сомнения. Вместо того чтобы, возрождая в стране державный дух, помочь ей твердо стоять на ногах, глава государства буквально раздирал ее на части.
Например, двигая вперед космонавтику и создавая Ракетные войска стратегического назначения, он в то же время значительно сокращал другие рода войск (на один миллион военнослужащих), что только расшатывало один из важнейших оплотов режима – Вооруженные силы. Одновременно с этим Хрущев устроил беспрецедентные
Конечно, не все мероприятия Хрущева можно было назвать неправильными: например, он совершенно справедливо хотел ввести норму пребывания на руководящих постах в пределах двух сроков по четыре года (этот опыт он подсмотрел в США, куда ездил дважды). Или взять его намерение ликвидировать «закрытые распределители» и сократить число персональных машин для руководящего состава парт– и госаппарата. Однако эти, а также некоторые другие подобные нововведения не могли заслонить тех решений Хрущева, которые существенно подрывали нравственный климат в обществе.
На почве грандиозных побед, выпавших на период его правления (одно покорение космоса чего стоило!), у Хрущева, видимо, случилось такое головокружение от успехов, что он посчитал себя человеком, могущим одним рывком перебросить страну, только-только начинавшую оправляться от последствий страшной войны и ведущую другую войну – «холодную», в светлое будущее. И вот уже на том же XXII съезде КПСС Хрущев провозглашает скорое построение коммунизма в СССР: он должен был наступить меньше чем через 20 лет – в 1980 году.
Вообще, доклад Хрущева на том съезде был полон оптимизма и форменного благодушия. Например, касаясь вопросов литературы и искусства, он заявил следующее:
«Народ ждет и уверен, что писатели и деятели искусства создадут новые произведения, в которых достойно воплотят нашу героическую эпоху революционного преобразования общества. Партия исходит из того, что искусство призвано воспитывать людей прежде всего на положительных примерах жизни, воспитывать людей в духе коммунизма. Сила советской литературы и искусства, метода социалистического реализма – в правдивом отображении главного и решающего в действительности».
Слова-то правильные, да только сам Хрущев чаще всего вел себя совсем не в духе этих заявлений, в результате чего общество бросало из огня да в полымя, что абсолютно не способствовало росту в нем авторитета власти, а даже наоборот – подрывало его. Взять те же отношения с творческой интеллигенцией, Хрущев практически все время своего правления не знал, к какому берегу ему пристать: то ли к либеральному, то ли к державному. То он прилюдно лобызался с «инженерами человеческих душ», то называл их «педерасами» и разгонял творческие союзы. В итоге вся эта взрывоопасная смесь не только не служила сплочению общества, а, наоборот, расшатывала его.
Между тем на ХХII съезде речь о советской кинематографии почти не шла, а если и шла, то это носило оттенок скандала. В частности, в таком ключе был упомянут свежий фильм Эльдара Рязанова «Человек ниоткуда». Вспомнил о нем идеолог партии Михаил Суслов, что многих удивило. На самом деле в этом не было ничего странного: таким образом Суслов намеревался вернуть себе в глазах общественности звание главного идеолога страны, которое у него пытался отнять конкурент – Леонид Ильичев, возглавлявший Отдел пропаганды ЦК КПСС и завоевывавший все больший авторитет у Хрущева.
Ильичев был всего на четыре года моложе Суслова (родился в 1906 году), однако стаж партийной работы имел солидный. Закончив в 1938 году Институт красной профессуры, он был введен в редколлегию журнала «Большевик», где проработал два года и дослужился до должности ответственного секретаря.
Вполне вероятно, Ильичев так и закончил бы свою карьеру на дипломатической службе, если бы не Хрущев. После того, как в 1957 году тому удалось разгромить «антипартийную группу Молотова – Маленкова – Кагановича», ему понадобились проверенные люди. Одним из таких людей и стал Ильичев, который в 1958 году был возвращен на партийную службу: назначен заведующим отделом ЦК КПСС. А два года спустя Ильичев приложил руку к выпуску книги о поездке Хрущева в Америку, которая так понравилась Никите Сергеевичу, что он наградил весь авторский коллектив этого произведения (а туда также входил его зять Алексей Аджубей и ряд других деятелей) Ленинской премией. С этого момента Хрущев и Ильичев стали друзья – не разлей вода.
В планах Хрущева было назначить Ильичева на место Михаила Суслова, присутствием которого он давно стал тяготиться. Несмотря на то что Хрущев имел больший стаж работы в высших органах государственной власти, чем Суслов (например, членом ЦК КПСС Хрущев стал в 1934 году, а Суслов семь лет спустя), однако их авторитет в партии был примерно равным. Поэтому командовать Сусловым Хрущев не мог, а вот Ильичевым, наоборот. Кроме этого, Суслов не устраивал Хрущева и по личным качествам: вечный аскет, он представлял собой «человека в футляре», в то время как Хрущеву нравились люди эмоциональные, темпераментные, как и он сам. Именно таким человеком был Ильичев, который являл собой полную противоположность Суслову. Например, Хрущев был прекрасно осведомлен, что Ильичев любит роскошь, коллекционирует редкие картины. Свидетель тех событий, один из высших партийных деятелей сталинско-хрущевского периода Д. Шепилов, так отзывался об Ильичеве и ему подобных:
«Все они, используя свое положение в аппарате ЦК и на других государственных постах, лихорадочно брали от партии и государства полными пригоршнями все материальные и иные блага, которые только можно было взять. В условиях еще далеко не преодоленных послевоенных трудностей и народной нужды они обзаводились роскошными квартирами и дачами. Получали фантастические гонорары и оклады за совместительство на различных постах. Они торопились обзавестись такими акциями, стрижка купонов с которых гарантировала бы им богатую жизнь на все времена и при любых обстоятельствах: многие в разное время и разными путями стали академиками (в том числе, например, Ильичев, который за всю жизнь сам лично не написал не только брошюрки, но даже газетной статьи – это делали его подчиненные), докторами, профессорами и прочими пожизненно титулованными персонами. За время войны и после ее окончания Сатюков, Кружков, Ильичев (эти деятели входили в круг приближенных бывшего заведующего Агипропом, а впоследствии министра культуры СССР Г. Александрова. – Ф. Р.) занимались скупкой картин и других ценностей. Они и им подобные превращали свои квартиры в маленькие Лувры и сделались миллионерами. Однажды академик П. Ф. Юдин, бывший некогда послом в Китае, рассказывал мне, как Ильичев, показывая ему свои картины и другие сокровища, говорил: «Имей в виду, Павел Федорович, что картины – это при любых условиях капитал. Деньги могут обесцениться. И вообще, мало ли что может случиться. А картины не обесценятся...». Именно поэтому, а не из любви к живописи, в которой ничего не смыслили, все они занимались коллекционированием картин и других драгоценностей...».