Гибель Светлейшего
Шрифт:
Утром Потемкин, как и обычно, отправился на службу в отделение государственного байка. Бухгалтерская работа была неутомительной в те годы, но паек выдавали скудный, и для увеличения его Николай Николаевич занимал еще вторую должность в учреждении, находившемся по соседству, всего через три дома. Придя в банк, бухгалтер оставлял на письменном столе касторовую шляпу, а сам исчезал на часок-другой «проведать» второе место работы.
— Вы сегодня, должно быть, именинник! — сказала сослуживица, заметив перемену в лице Потемкина.
— А что?
—
— Картошку достал, — поспешно сообщил Николай Николаевич, — выменял очень удачно на сломанный бинокль.
С этого примечательного утра для бухгалтера Потемкина кончилось беззаботное существование. Все вещи и события приобрели теперь особую значимость. Каждое услышанное слово доходило до его сознания не сразу, как было раньше. Во всех поступках окружающих людей он старался увидеть их истинные намерения. Кто знает, с какой целью ему подсунули именно сегодня заполнить анкету с девяносто шестью вопросами! Вряд ли это случайное совпадение. Нет ли здесь подвоха?
Закончив служебные занятия, Потемкин направился быстрыми шагами домой. Он был уверен, что Олег придет к нему обедать, и не ошибся. Голодный гимназист, сидя на каменной ступеньке лестницы, с нетерпением ожидал его прихода.
— А вот и я! — Николай Николаевич приветливо протянул огромную ладонь. — Заждались, юноша?
Он открыл дверь двумя ключами и пропустил гимназиста в прихожую.
— Сейчас будем обедать.
В этот вечер Потемкин проявил необычайное для жителя Петрограда хлебосольство. Гимназист знал, с каким трудом в голодном городе добывают люди продовольствие, и гостеприимство хозяина потрясло его.
— Оставайтесь у меня ночевать, дружок! — предложил Николай Николаевич, когда обед был закончен. — В самом деле, зачем вам идти в пустую квартиру? Сидеть с глухой старухой не особенно весело, я думаю. Не так ли?
— Да, — ответил Олег и рассказал про инвалида Клюкина, украденный лук, ночной обыск в квартире Капустиных и свинью в комнате.
Николай Николаевич с явным интересом слушал Олега.
— Произвол! Чистейший произвол! — возмутился он. — Петроград вымирает от голода. Гражданину Северной Коммуны дают восьмушку хлеба. Что ему, во имя революции подыхать прикажете? Да еще с пением Марсельезы или Интернационала? Каждый спасается, как может и умеет. Я не хочу умирать! Я хочу жить!
Потемкин разнервничался и долго не мог успокоиться.
Вечером пили чай с сахарином. Хозяин поставил на стол замечательное угощение, очень похожее цветом на пирожное, хорошо известное Олегу под названием «сладкая картошка».
— Ну как? — Потемкин с любопытством наблюдал за лицом гимназиста.
— Очень вкусно! А что это такое? Пирожное?
— Да, пирожное! Я еще прибавлю! — Николай Николаевич, сняв крышку с синей кастрюльки, принялся выскабливать ложкой остатки густой темной массы, похожей одновременно на повидло, на тесто и на кашу.
Олег с жадностью съел и вторую порцию. Потемкин налил чаю с сахарином.
— Ну, слава создателю, сегодня
Олег молчал, не зная, что ответить.
— В Крыму, говорите, сытнее?
— Сытнее, — уныло согласился гимназист.
— И главное, там мамаша с сестрицей?
— Не знаю, как они через фронт переберутся..
— Как-нибудь. Переходят же люди!
— Переходят.
Потемкин не знал, как лучше начать разговор. Ему хотелось, чтобы Олег первый высказал желание вернуться в Крым. Но тот не заикался об обратной поездке. Тогда Николай Николаевич спросил как можно равнодушнее:
— А почему бы вам не поехать к мамаше? В Севастополь.
— Я же не знаю, где она.
— Странный вы человек! Вам же сказали, что она в Крым поехала.
— У меня пропуска нет. Из Петрограда без пропуска выехать нельзя.
— А если был бы пропуск? Поехали бы? — Потемкин испытующе смотрел на гимназиста.
— Как же без денег ехать?
— Ну, а если деньги будут? И пропуск будет?
Николай Николаевич говорил загадочные слова, Олег не догадывался, к чему он клонит речь. И тогда Потемкин решил открыть карты.
— Вы не понимаете, почему я вас об этом спрашиваю? Видите ли, не исключена возможность, что мне придется в ближайшее время поехать на юг… Если хотите, можем поехать вдвоем.
— С вами?! — Олег даже привскочил, и глаза его блеснули от восторга. — С радостью! Хоть сейчас!
— Ну, и чудесно. Значит, договорились. Но пока об этом — молчок. Даже вашей глухой старушке ни гу-гу!
— Почему?
— Так нужно. У меня есть на это свои соображения. После объясню.
Ночью, перед сном, Потемкин вновь вернулся к разговору о поездке на юг и даже сообщил, что намерен ехать именно в Крым.
— А когда?
— В самые ближайшие дни.
Разложив на столе географическую карту России, Николай Николаевич разглядывал густую сетку железных дорог, уделяя пристальное внимание южным губерниям. Где-то здесь проходила линия фронта. Потемкинский план перейти ее не отличался большой оригинальностью. Нужно пробраться как можно, ближе к фронтовой линии, поселиться в маленьком украинском городке и ждать, когда его займет неприятель. Подобным образом тысячи людей переходили от красных к белым и обратно. Это было удобно, безопасно, солидно и главное — соответствовало нерешительному характеру Потемкина.
— Верно, так можно перейти фронт, — согласился Олег, выслушав его. — Чего же тут трудного!
Ночью Николай Николаевич плохо спал. Ему снился Крым. Зеленые волны разбивались о прибрежные скалы. Над морем носились острокрылые чайки. На берегу цвели розы. Потемкин увидел себя в лодке, стремительно несущейся по волнам прямо на скалу. Вот-вот она разобьется от страшного удара. Николай Николаевич в ужасе хватается за борт. А через мгновение лодочку вновь отбросило в сторону от опасных камней, и опять началась мучительная качка.