Гибель титанов. Часть 2

Чайка Дмитрий

Тысячи воинов тащили деревянные рогатки, связанные из наспех заостренных обрубков стволов. Крепкие парни бежали изо всех сил. Долину нужно перекрыть поперек, иначе пешее войско будет вытоптано германцами, которые уже разворачивались, чтобы прорвать строй и уйти назад. А потом оно вернется и ударит, словно приливная волна. И не будет от нее спасения.

— Стоять! — ревел Виттерих, видя, что в одном месте всадники спешились и начали оттаскивать рогатки руками. — Держать строй, дармоеды! Я что, зря вас столько месяцев кормил?!

Он пошел туда вместе со своей личной сотней, а

рядом с ним шагал Валерий, бледными губами шепча молитвы. Оказывается, упоение боем, о котором он столько слышал — это простая легенда. А на самом деле смерть уродлива и мерзка. Нет в ней ничего возвышенного. Только боль, грязь и страдания! Да и что возвышенного может быть в смерти раненого воина, по телу которого пронесется конная лава? Ошметки, оставшиеся от него, перемешаются с грязью настолько, что даже хоронить будет нечего.

— За мной, парни! — заорал Виттерих и бросился туда, где наметился прорыв. Отборная сотня в доспехах пошла за ним, выставив вперед жала копий. Ведь именно ими они встретят всадников, которые тонким ручейком прорвались через строй словен.

— Стоять! — срывал голос Виттерих. — Кто строй бросит, того сам зарублю!

И они стояли. Валерий, словно завороженный, смотрел на лангобарда, который несся прямо на него, поднимая копье для удара. Он видел оскал на его лице. Он видел ярость в его глазах. Прорыв все расширялся, а Валерий, который вместо молитвы уже нес какую-то чепуху, стоял, уперев копье в землю, и чувствовал, как в штанах стало мокро и горячо.

— Первый ряд! Копья упереть! — заорал Виттерих. — Второй ряд, не спать! Убитых сразу оттаскиваете! Третий ряд! Дротики!

То, что длилось какие-то мгновения, Валерию показалось вечностью. Конские копыта поднимались и опускались так медленно, что он мог отчетливо разглядеть каждый ком земли, что вылетал из-под них. И Валерий вцепился обеими руками в копье, которое выставил вперед, придавив пятку сапогом. Из-за его плеча упало острие копья, которое опустил воин, стоявший прямо за ним.

Конь — не человек. Его почти невозможно заставить пойти на острые жала, а потому всадники, подъехав к строю, начали разить воинов, получая удары в ответ. Они не смели пехоту в первом натиске, а потому теперь человек бился с человеком.

— Первый ряд, копья опустить! — заревел Виттерих, и Валерий перехватил свое оружие, бестолково сунув им куда-то вперед.

Впрочем, острие лишь скользнуло по железным листам попоны, не причинив врагу ни малейшего вреда. Валерий не знал, что прорвавшихся всадников уже взяли в мешок и теснили копейным строем. Но в этом месте был самый короткий путь на простор, и именно здесь лангобарды навалились сильнее всего. Рядом застонал и упал воин из дружины. Он пропустил удар в лицо. Его утащили куда-то, а его место занял товарищ сзади. Удар! Еще удар! Валерий кое-как успевал принять жало копья на щит, но пока на большее его не хватало.

Нога! — забилась в его голове мысль при виде всадника, который бился напротив него. — В ногу надо бить! И он ткнул копьем куда-то между коленом и юбкой кольчуги, пока его нового соседа ранили и оттащили назад.

— Дева Мария! Помилуй меня! Защити! Не дай погибнуть! — шептал он, видя, как

зарычал враг перед ним, который зажимал толчками хлещущую из ноги алую струю.

— Молодец, парень! — увидел он шальные глаза соседа справа, гота, который все эти месяцы смотрел на него, как на вошь в собственной бороде. Волосы воина слиплись от пота, почти закрывая глаза, но он с ревом бросился вперед и снес всадника с коня одним взмахом двуручной секиры. Жалобно звякнули пластины доспеха, разлетевшись от удара стальными брызгами. А всадник упал прямо у ног Валерия, уставившись на него стекленеющим взглядом.

А конница все напирала, и в какой-то момент патриций, потерявший счет времени, перестал понимать, что вообще вокруг него происходит. Все превратилось в дикую мешанину из цветных пятен и криков. А потом внезапно он почувствовал сильный удар по шлему, и пятна пропали. Он погрузился в темноту…

* * *

— Хороший тебе шлем император подарил, — услышал Валерий далекий голос Виттериха. — И башка у тебя на редкость крепкая. Неделю без малого провалялся.

— Какой еще император? — простонал Валерий, который открыл глаза и закрыл их снова. — Что ты несешь, твое величество? Мне великий князь Само его пожаловал.

— Его светлость императором стал, — услышал патриций насмешливый голос Виттериха.

— Ты нажрался, что ли? — с тоской спросил Валерий. — А почему тогда без меня?

Он со стоном сел на койке, мучаясь от боли в голове.

— Штаны мои где? — спросил Валерий и побагровел от стыда.

— Сушились. Вон лежат, — ткнул рукой Виттерих. — А ты чего это покраснел, как целка на сеновале? Застыдился, что ли? Ну и дурак! Атаку тяжелой конницы в пешем строю выстоять — это тебе не коврижку на меду сожрать. У нас после того боя полвойска штаны от говна отстирывало.

— А мы победили? — завертел головой Валерий. — И где это мы?

— Победили. В Сполетии сидим, — широко зевнул Виттерих. — Мы башку Айо этим олухам показали, поклялись, что не тронем, ну они и сдали город. Там же еда еще неделю назад закончилась, а воины уже все ремни сварили. Ну… в общем, сдали они город, а через пару дней Радоальд и Гримоальд войско Беневенто привели. Вот смеху-то было!

— Так теперь мы сами в осаде сидим? — вскинулся Валерий.

— Скорее мы тут отдыхаем, — все так же равнодушно ответил Виттерих. — Я пешее войско против них не поведу, а единственного дурака у лангобардов мы уже убили. Вон! Черный дым видишь? Сигнал это. В Купре сводный легион высадился, а из Тергестума сюда идет полк мораванских клибанариев, полк кирасир и пять тысяч аварской конницы. Поверь, нам тут недолго сидеть осталось.

— А что тут теперь будет? — с замиранием сердца спросил Валерий. — Я думал, что герцогство Сполето, только под твоей властью.

— Не-е, — покачал головой Виттерих. — Я эти земли императору Само продам, все честь по чести. Тут будет какая-то фема Италика. Я не знаю, что это такое, но командовать ей поставили самого боярина Стояна. А легион сводный потому, что из ветеранов он. Их тут на землю посадят.

— А как же я? — не на шутку расстроился Валерий. — Я надеялся герцогом стать.