Гибель веры
Шрифт:
– И какова же она?
– Считаю, – если бы мы знали о них, боялись бы еще больше.
Глава 16
В бумагах у себя на столе он нашел номер домашнего телефона доктора Фабио Мессини, набрал его и попросил доктора. Ответил женский голос: доктор слишком занят, чтобы подходить к телефону; кто говорит? Брунетти сказал только «Полиция», и она согласилась, с заметной неохотой, спросить доктора, не найдется ли у него свободной минутки.
Прошло немало минуток, прежде чем мужской
– Да?
– Доктор Мессини?
– Разумеется. А кто это?
– Комиссар Брунетти. – Сделал паузу, чтобы дошел чин. – Мы хотели бы задать вам некоторые вопросы, Dottore.
– О чем, комиссар?
– О ваших домах престарелых.
– А что там такое? – В голосе Мессини прозвучало больше нетерпения, чем любопытства.
– О некоторых людях, которые там работают.
– Я ничего не знаю о комплектации штата, – небрежно сказал Мессини.
Брунетти немедленно разобрало любопытство – как насчет филиппинских медсестер, которые работают в доме престарелых, где живет его мать.
– Предпочел бы не обсуждать этого по телефону.
Он знал, что некоторого налета таинственности часто достаточно и для поднятия ставок, и для возбуждения любопытства того, с кем говоришь.
– Ну, вы вряд ли ожидаете, что я приду в квестуру, или как?
Какой, однако, властный сарказм в его тоне.
– Если хотите, чтобы ваших пациентов потревожил рейд пограничников – они придут допросить ваших нянек-филиппинок, – не ходите… – Выждал чуть-чуть и добавил-таки: – Dottore.
– Не знаю, о чем вы говорите.
Так и слышится как раз обратное.
– На ваш выбор, Dottore. Я надеялся, что мы обсудим это как джентльмены и, возможно, уладим, пока оно не стало помехой. Но, кажется, это невозможно. Извините, что потревожил вас.
Голос свой сам назвал бы сердечно-прощальным.
– Минутку, комиссар. Может быть, я высказался поспешно и нам лучше встретиться.
– Если вы так сильно заняты, Dottore, – всячески готов вас понять, – как бы между прочим пообещал Брунетти.
– Ну, я занят, конечно, но нашел бы время, к примеру, сегодня после обеда. Позвольте – посмотрю свое расписание. – Звук сделался приглушенным: Мессини прикрыл трубку рукой и заговорил с кем-то у себя; после короткой паузы его голос раздался вновь: – Я выяснил – у меня отменена договоренность на обед. Могу ли я пригласить вас, комиссар?
Брунетти хранил молчание, ожидая названия ресторана, – это отражало бы размер взятки, которую готов уплатить Мессини.
– «Да Фьори»? – предложил Мессини.
Назвав лучший ресторан города, дал подтверждение своей значительности, важности, – для него всегда найдется свободный столик. Что еще интереснее, это навело Брунетти на мысль: будет разумно проверить паспорта и разрешения на работу иностранных санитарок, обслуживающих дома престарелых.
– Нет! – сказал он.
Так
– Извините, комиссар. Я подумал, там приятная атмосфера для знакомства.
– Может, мы познакомимся у меня в кабинете в управлении? – Подождал секунду, издал смешок мирового парня, смеющегося своей же шутке, и добавил: – Если вам удобно, Dottore.
– Конечно. В половине третьего вас устроит?
– Вполне.
– Жду встречи с вами, комиссар. – И Мессини положил трубку.
Ко времени, назначенному доктору Мессини, то есть через три часа, список иностранных санитарок, работающих в его домах престарелых, был готов. Хотя большинство, как помнил Брунетти, с Филиппин, две – из Пакистана и одна – из Шри Ланки. Все они оказались в компьютерной платежной ведомости Мессини, в системе настолько простой для взлома, что синьорина Элеттра сказала: даже Брунетти мог бы позвонить по номеру Мессини и войти туда с его домашнего телефона. Тайны ее компьютера оставались для него непостижимыми, и он не понял, шутит она или нет. Как обычно, не стал ни спрашивать, ни даже думать о том, законны ли ее вторжения.
С этими фамилиями он спустился поговорить с Анитой в Уффичо Страниери, и через час она принесла папки в его кабинет. Во всех случаях женщины прибыли в страну как туристы и потом все время продлевали визы, предъявляя доказательства того, что учатся в университете Падуи. Брунетти усмехнулся, когда увидел, на каких факультетах они числятся, – несомненно, выбраны для отвлечения как раз такого внимания, которое сейчас их настигло: история, закон, политология, психология, агрономия. Он рассмеялся над такой изобретательностью – последней в этом перечне дисциплины в университете вообще не преподавали. Возможно, доктор Мессини окажется эксцентричным человеком.
Доктор пришел ровно в назначенное время; Риверре открыл дверь кабинета Брунетти точно в два тридцать и объявил:
– К вам доктор Мессини, синьор!
Брунетти поднял глаза от списков медсестер, коротко кивнул Мессини, а потом, как будто вспомнив, встал и махнул рукой в сторону стула перед своим столом.
– Добрый день, Dottore.
– Добрый день, комиссар. – Мессини занял место на стуле и стал оглядывать кабинет: ему надо получить представление об окружении, а главное, о человеке, на встречу с которым он пришел.
По типу внешности Мессини смахивал на вельможу эпохи Возрождения, богатого и продажного. Крупный мужчина, достигший той точки жизни, когда мышцы быстро превращаются в лишний вес, а вскорости и в жир. Его лучшая черта – рот: губы полные, хорошего разреза, уголки от природы приподняты как бы в улыбке, что предполагало неплохое чувство юмора. Нос короче, чем подобало бы такой крупной голове, а глаза посажены близковато друг к другу – на тот волосок, который оставляет черты правильными, но красоту похищает.