Гибельный клинок
Шрифт:
— Справедливое замечание. И наш коллега комиссар сказал абсолютно верно, тут я согласен. Нам здесь не хватает ресурсов. Завоевательные походы отвлекают ресурсы со всех конфликтов в этом сегментуме и в половине сегментума Пацификус. Огромная армия на западных границах, — говорил Спадусский, — сейчас ведет войну в мирах, никогда прежде не видевших света Императора. Они завоевали уже сотню миров — но какой ценой? С ними две трети флота сегментума Пацификус, сотни полков Гвардии, пять орденов Адептус Астартес, и даже все эти хапуги — вольные торговцы — устремились за ними.
— Могучая
— Да, — кивнул Спадусский. — Но сколько миров, подобных Калидару, мы можем потерять ради этого… освещения тьмы? Посмотрите на Искандриана, у него уже глаза ввалились от усталости за всей этой работой. Он хороший командующий, насколько я слышал, но эта война слишком трудна, а он ведет ее излишне догматично. Эти Кровавые Топоры — не обычные орки, они умеют отступать и способны на хитрости не хуже любого человеческого противника.
— Сэр! Командующий следует священным текстам Тактики Империалис!
— Со всем уважением, комиссар Ван Баст, Тактика Империалис — гигантский труд, ни один человек не может изучить ее всю, а мы, воины Императора, изучаем лишь самые ее начала. И основные уроки Тактики, касающиеся зеленокожих, очень… просты. Тактика не проясняет нам всю сложность поведения орков и их разделения на кланы, — сказал Спадусский. — И недостаточное знание наших благословенных текстов — ошибка, которую, увы, я слишком часто замечаю у моих коллег офицеров.
Смущенный адъютант с энтузиазмом закивал и попытался вмешаться в разговор. Спадусский отвернулся, подчеркнуто игнорируя его.
Банник внимательно слушал, но не вмешивался. Критика Спадусским капитан-генерала была уже достаточно опасной, но это почти еретическое утверждение насчет священной Тактики Империалис, главного источника знаний имперских воинов — это уже слишком. Лицо комиссара помрачнело. Банник не знал, как работает Комиссариат во Флоте, но он точно никогда не посмел бы говорить нечто подобное в присутствии политического офицера. Спадусский, однако, был или слишком смелым, или слишком пьяным, или слишком глупым. Последнее, впрочем, вряд ли.
— Мы все здесь сильно рискуем, — продолжал флотский офицер. — Вокс-связи между орбитой и поверхностью нет. Искандриан должен был бы находиться на борту моего корабля, «Сияющей Славы Терры», руководя войсками оттуда и не подвергаясь опасности лично, но из-за проклятой магнитосферы ему приходится сидеть здесь, в этом… сухопутном корабле, — снисходительно сказал он, — уязвимом и со слишком малочисленной командой. Впрочем, нельзя сказать, что в космосе намного безопаснее. Мы потеряли четыре крейсера из-за внезапных атак орков только за последний месяц. Они прячутся в астероидных поясах и атакуют, когда мы меньше всего этого ожидаем.
— Значит, вы должны быть бдительнее, — сказал комиссар.
Спадусский наклонился вперед.
— Слушайте, мы знаем эту разновидность зеленокожих. Я сражался с ними раньше, у Валхаллы, более пятидесяти лет назад. Эти Кровавые Топоры умеют нападать внезапно, но такого, как здесь, даже я не видел. Тут происходит что-то странное. Мы орков не видим, но они нас видят, клянусь Золотым Троном! И то, что мы продолжаем сражаться
— Может быть и так, — ответил комиссар, — но Император дарует нам победу.
— Дарует? — усмехнулся флотский офицер, — или нам все-таки самим придется приложить усилия и пошевелить мозгами?
— Будьте осторожнее в выражениях, сэр, — предупредил комиссар, слегка постучав ладонью по столу, его лицо стало еще более суровым.
Спадусский примирительно поднял руки.
— Я лишь предостерегаю от впадения в благодушие и самодовольство. Вера — воистину крепчайшая броня, и для меня она как вторая кожа. Если бы не направляющий свет нашего всемилостивого Владыки, мой корабль никуда не смог бы полететь, и это благо — наименьшее из всего, что Он творит для нас. А сейчас извините меня, я должен подготовить доклад.
Когда Спадусский встал, псайкер-примарис, сидевший на несколько футов дальше, потянулся через стол и схватил флотского офицера за руку. Пронзительные глаза псайкера сияли сверхъестественной энергией, какой нельзя было увидеть во взгляде обычного человека. Псайкер был одет в роскошный костюм, импланты, вставленные в череп, торчали из волос. Он излучал ауру могущества, но его лицо было бледным и словно восковым, сияющие глаза запали глубоко в глазницы, и это впечатление усиливалось высоким пси-воротником. «Сильный человек, сжигаемый своим же колдовским огнем», подумал Банник и вспомнил имя псайкера — Мальдон. Псайкер дружески улыбался. Лицо комиссара напряглось, когда он заметил приближение сильного колдуна. Хотя они и были санкционированы, и владели тем же даром, что и сам Император, хотя и в несравненно меньшем объеме, псайкеры не имели ни той же воли, ни той же чистоты. Космодесантник тоже смотрел на псайкера с нескрываемым подозрением.
Мальдон, однако, не обращал ни малейшего внимания ни на того, ни на другого.
— Господа! Все эти разговоры о трудностях и проблемах! Не стоит ли поговорить о чем-то более приятном? Увы, машины Адептус Механикус не справляются с условиями здесь на Калидаре, но я уверяю вас, что с помощью Императора мы, Схоластика Псайкана, восполним этот недостаток. С радостью объявляю вам, что сорок четыре моих коллеги с полным штабом помощников и дополнительным полухором астропатов уже направляются на Калидар. Не так ли?
— Именно так, — подтвердил астропат со своего места. Его пустые глазницы темными провалами зияли под зеленым капюшоном его одеяния.
— Там, где могущество Омниссии бессильно, — продолжал псайкер-примарис, — воля и мудрость Императора восторжествуют! Когда новые души своей песнью вознесут хвалу Императору, мы опутаем весь Калидар сплошной психосетью, положим конец проблемам со связью, так мучившим нас, и искореним это странное явление, помогающее оркам. Господа! — воскликнул Мальдон, и беседа за столом несколько утихла. Банник посмотрел на Кортейна, сидевшего в двенадцати местах от него. Кортейн едва заметно пожал плечами.