Гиблое дело
Шрифт:
– Почему бы вам не выяснить, сможете ли вы сопоставить одного из них с этим следом?
– Это непозволительная трата времени и ресурсов криминалистической лаборатории, если речь идет всего лишь о хулиганстве или вандализме.
Гейдж искоса посмотрел на Мьюринн. В его обманчиво-небрежных манерах сквозила скрытая враждебность. В сердце Мьюринн шевельнулась тревога.
– Послушайте, – внезапно сказал он, – я пришлю кого-нибудь позже. В зависимости от нашей загруженности.
Мьюринн уже валилась с ног от усталости. Сейчас ей
Джет даже не сдвинулся с места.
– Хочешь, я останусь, Мьюринн?
Она знала, с каким трудом далось ему это предложение, и ей страшно хотелось ответить «да».
– Со мной все будет в порядке. Спасибо! Детектив Гейдж прав. Наверное, это обычный вандализм – незаконное проникновение в пустой дом и все такое прочее. Если злоумышленники вернутся, я всегда могу позвонить в службу спасения. Но сомневаюсь, что они вернутся.
В отличие от нее, Джет, судя по его лицу, не был в этом уверен.
«Интересно, – задалась вопросом Мьюринн, – это все из-за офицера Гейджа, из-за его холодного отношения ко мне?» Или потому, что было совершенно очевидно: кто-то что-то искал в кабинете ее деда? Откуда ей знать, нашли ли злоумышленники то, что искали? Унесли ли находку с собой? И как понять, что это было?
Джет потянулся за блокнотом, лежащим рядом с телефоном, что-то нацарапал в нем и оторвал верхний лист.
– Вот мой номер. – Он посмотрел прямо ей в глаза. – Если тебе нужна помощь, Мьюринн, я сразу приду. Я живу по соседству.
– По соседству?
– Я переехал в родительский дом.
Она почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Его взгляд вновь скользнул по ее животу. Ей тотчас захотелось объяснить все, сказать, что она одинока; что ради второго шанса она готова на все.
Но он женат. У него есть семья.
И, черт возьми, неужели они все живут тут, по соседству? Мьюринн стало муторно при мысли о том, что она может встретить ту, другую женщину.
Она сказала себе, что она сильная, она справится. Она достаточно натерпелась в этой жизни, чтобы хорошо себя узнать.
Поэтому вместо того, чтобы оправдываться, перешла в наступление.
– Ты просто умираешь от желания осудить меня, не так ли, Джет?
– Я давно перестал осуждать тебя, Мьюринн. То, чем ты занимаешься, меня не касается.
А его дела не касались ее. И все же он снова здесь, снова появился в ее жизни. Его слова прозвучали неубедительно.
– Послушай, я устала, Джет. Я не желаю спорить. Я ужасно хочу спать.
Он пристально посмотрел на нее:
– Ты всегда оставляла за собой последнее слово.
– Нет, Джет. Это ты одиннадцать лет назад оставил за собой последнее слово, сказав, что ненавидишь меня и что я никогда не должна возвращаться.
Он стиснул зубы.
– Мьюринн…
Она распахнула дверь.
– Уходи, пожалуйста. Я очень прошу.
И он вышел в бушующую
Она захлопнула дверь и щелкнула замком. Затем прислонилась к ней и, дав волю горючим слезам, слушала, как по подъездной дорожке шуршат шины его пикапа.
Джет стоял у высокого – от пола до потолка – окна своей гостиной. Дождь хлестал по стеклу, а он, как загипнотизированный, смотрел на размытый желтый свет в кухонном окне дома Гаса на соседнем холме.
Затем он развернулся и принялся расхаживать взад-вперед. Что же теперь делать? Как поступить?
Сказать ей?
После всех этих лет? Нет. Он не мог.
Он сделал то, что сделал, не без причины, и Гас помог ему в этом.
Джет грязно выругался. Видеть ее беременной здесь, в Сэйв-Харборе… Ирония судьбы все лишь усложняла.
Несмотря на поздний час, он налил себе виски и сделал большой глоток. Горло приятно обожгло. Джет медленно выдохнул.
У него не было иного выбора, кроме как переждать этот шторм, имя которому – Мьюринн О’Доннелл. Если она осталась верна себе, то через год ее, как говорится, словно ветром сдует.
Джет снова задумался об отце ее ребенка. Где он, были ли они вообще женаты? Кто поручится, что к Мьюринн внезапно не приедет муж, чтобы составить ей компанию? Как, черт возьми, он проглотит такое?
По крайней мере, Трой на несколько недель уехал в летний лагерь, а он единственный, кто мог больше всего пострадать в этой ситуации. Джет не хотел, чтобы его мальчик страдал.
Он не мог позволить, чтобы Мьюринн поступила так с Троем.
Он просто не мог сказать сыну, что Мьюринн О’Доннелл – его мать, что десять лет назад она просто отдала его на усыновление.
Он также не собирался говорить Мьюринн, что назвал их сына в честь ее отца. Он сделал это, движимый некой глубокой потребностью связать своего сына узами с материнской стороной семьи.
Оглядываясь в прошлое, Джет понял: вероятно, неким подсознательным образом он пытался привязать себя к Мьюринн, надеясь, что она вернется.
И вот она здесь.
Теперь живет с ним рядом, по соседству. Еще один малыш на подходе. В ее жизни существует другой мужчина. И не успеет он и глазом моргнуть, как она снова исчезнет.
Прав он или нет, но Джет мог сказать Мьюринн правду только в одном случае: если бы она доказала, что достойна такой откровенности. Пусть покажет, что достойна собственного сына; что останется и не причинит боль Трою, как когда-то причинила ему.
Глава 3
Этим теплым и солнечным утром Мьюринн проснулась в отличном настроении, но внутри тут же зашевелился крошечный червячок тревоги. Наливая утреннюю чашку кофе без кофеина, она взглянула на ноутбук Гаса и конверт с фотографиями, которые положила на длинный обеденный стол.