Гиены в средней полосе

Извольский Сергей

– А что за поезд то?
– недоверчиво спросил круглолицый.

– В смысле, что за поезд? Обычный, пассажирский. Да вот, смотрите!
– я достал мобильник, и, включив его, показал короткое видео, которое догадался снять на месте аварии. Камера выхватывала то лежащие в ряд накрытые и засыпанные снегом тела, то наш перекрученный вагон, то разбитые пути. Когда снимал, не особо парился, воспринимал как должное, будучи сам частью происходящего. Сейчас, отстранено посмотрев со стороны, начал потихоньку чувствовать всю трагичность картины.

– Это ж ни хера себе, - выдохнул сержант. Как это так?

– Да

откуда я знаю. Проснулся, пошел поссать, и улетел на хрен. Очнулся, отправили за помощью, как самого свежего и отоспавшегося, - про то, что почти весь поезд ухнул в непонятный провал, рассказывать я им не стал. Мужик в деревне очень удивился этому, так что я товарищей милиционеров смущать не буду. Расспрашивать будут, пусть лучше помощь вызовут.

– Далеко отсюда?

– Ну... по дороге часа два до железки, до переезда, - я посмотрел на лопоухого, тот кивнул, показывая, что понимает о чем речь, - ну и по путям еще мы часа четыре примерно пешком шли.

Сержант нырнул в машину, и через минуту стало слышно, как он с рацией разговаривает.

– Тарищ лейтенант, а тут всегда связи нет? Или случилось что? Я просто Клязь проходил, там мне один мужик жаловался, что рубануло все...

– Да хрен его знает...
– посмотрел чуть вверх на падающий снег молодой, - сами еще не знаем ничего, - он глубоко затянулся. Мы из дому, - он кивнул на машину, откуда слышался бубнящий голос, - просила его мамка помочь, крыша подтекает. Ну, банька там потом, выпили чуть, как-то и не нужна нам эта связь была. Электричества по всему району точно нет, мобильники и телефоны не фурычат. Тут еще ориентировка на военных мутная, да связь еще плохая, половину не расслышали, не поймешь что случилось. Радио не работает, а...

Его прервал вылезший из машины сержант, матерившейся от души.

– Тем, что случилось?
– обернулся к нему лейтенант.

– Не знаю я... нам с тобой срочно в отдел сказано двигать, но что-то там непонятное. Про аварию они приняли к сведению, - отреагировал он на мой вопросительный взгляд. Поехали, быстрей приедем, быстрей узнаем, в чем дело.

– Блин, тарищи мили... полицейские, там же..., - я сделал паузу, подбирая слова, вспомнив про лужу крови, - вообщем там, на перекрестке, - махнул рукой в сторону холма, - кровищи море, и следы в лес уходят. Что-то случилось, наверное.

Они переглянулись. Лопоухий забросил укорот на плечо, и, почесав затылок, посмотрел сначала на лейтенанта, потом на меня.

– Поехали прокатимся, покажешь?
– спросил он под молчаливое одобрение круглолицего.

– Да не вопрос, помчали, - ехать я согласился легко, потому что внутри было погано от того малодушия, когда услышав вой, я чуть ли не бегом улепетывал от перекрестка. Сейчас, находясь в компании, мне тот страх казался совсем призрачным. Да и пока разговаривали, я уже на руки дул, пытаясь согреть дыханием, Санины перчатки от холода совсем не спасают, так что перспектива погреться в машине радовала. А там и до Великополья все не пешим ходом, довезут же.

Сержант забрался за руль, лейтеха плюхнулся рядом, а я залез в пассажирский отсек, который не был разделен с водительским. Машина тронулась, противно лязгнув коробкой при включении передачи. Надсадный звук двигателя был в салоне прекрасно слышен, особенно мне, привыкшему передвигаться на легковой. Сидеть на деревянном

от холода дерматине сиденья было не совсем приятно, так что я сжался, пытаясь не выпустить даже крохи тепла.

– А..., - попытался повернуться ко мне сержант, хотев что-то спросить.

– Да, кстати!
– одновременно я вспомнил про Клязинского мужика, перебив парня - а Митрича вы такого знаете?

– Это который Мелетей Дмитриевич то? А кто ж его не знает?
– даже удивился сержант.

Конечно, чего это я, косяк-то какой, кто ж Мелетей Дмитриевича не знает. То же самое, что Эдика Хачатряна не знать, если не хуже...

– Ну я точно не знаю, меня мужик из Клязи просил как можно скорее с Митричем связаться, а уж Мелетей или не Мелетей я не знаю, - ответил я, удивленный впервые услышанным именем, - но сказал идти или в пожарку, или в му... полицию, - заканчивая фразу я вовремя кашлянул. Чуть косяк не спорол, это друзей своих могу мусорами называть, они не обижаются особо, а этих хрен знает. Примут еще близко к сердцу.

Буханку сержант наконец разогнал, километров до сорока, и оглядываться больше не рисковал. На такой дороге чревато, да еще и снег все идет и идет. Хлипкие дворники еле-еле справлялись с очисткой стекла, натужно снег счищая. Первый раз в жизни еду в буханке, и первый раз в жизни такую убогость вижу. Даже на зиле сто тридцатом дворники получше будут.

– Что передать-то просил, мы ща по рации свяжемся?
– обернулся уже лейтенант.

– Короче мужик, седой как лунь, но выглядит лет на сорок, сорок пять, живет в Клязи, по левой стороне третий или четвертый дом, если не из Великополья ехать, просил передать некому Митричу, что за речкой что-то нехило жахнуло, а к его удивлению никто даже и не суетится по этому поводу. Что именно жахнуло, Митрич якобы с легкостью должен понять, как тот мужик сказал. Ну и все в принципе.

Пока лейтенант кочегарил дико хрипящую рацию, связываясь с дежурным, и по пять раз повторяя одно и то же, я скорчился на сиденье, пытаясь согреться. Когда меня брали, сержант не закрыл дверь, и салон здорово выстудило, а обратно печка нагревала с неохотой. Как назло, только почувствовал, что начинаю согреваться, машина начала сбавлять скорость, заезжая на стоянку перед магазином. Сержант остановил машину рядом с телефоном, оба служивых вышли, и, присев, начали рассматривать следы у будки, изрядно уже засыпанные снегом. Я выскочил буквально на пару секунд, посмотрел, что снега уже насыпано столько, что не определить, ходил ли кто тут после меня, и юркнул обратно в машину. Только начал согреваться, и хотелось обратно в тепло.

Парни залезли в машину, и лопоухий сержант, вырулив на узкий проселок, осторожно повел буханку под уклон на этой извилистой дороге.

– Тут щас за поворотом хутор будет. Там два дома, в одном сейчас не должно никого быть, хозяин в Великополье, в больничке. Во втором семья живет, дед, Иваныч, дочка его, Танька Рыжая, - тут он вопросительно посмотрел на лейтеху, но тот узнавания взглядом не продемонстрировал, и сержант, усмехнувшись о чем-то себе, продолжил. Ну она короче еще года два назад у нас жила в районе, ее все знали, а как замуж выскочила, так сюда переехала. Муж ейный, точно как зовут, не помню, Коля вроде, на голову больной, у него и справка есть, поэтому я сюда и не заезжал больше, и Эдик тоже сюда ни ногой.