Гильдия. Трилогия

Голотвина Ольга Владимировна

– Была такая, – обронил стражник. И сразу пожалел о сказанном.

Принц заинтересованно поднялся на локте:

– Ну?!

– Был при дворе человек, – неохотно начал Прешкат. – Завел себе уши в каждом доме… ну, это я через край брякнул, но в богатых домах слуги ему наушничали. На таможне своих людей заимел. Говорят, с порта и начал – велено ему было с контрабандой разобраться. Контрабандистов прищучил, а там во вкус вошел, всю столицу к рукам прибрал. Сам-то пришлый был, прохвост, а уж так быстро развернулся со своей

«невидимой стражей»!

– Хорошее название.

– А его люди назывались «невидимками». Ох, как в Аргосмире боялись этого проходимца! Айрунги его звали…

– Айрунги Журавлиный Крик? Тот, что был замешан в «мятеже бархатных перчаток»?

– Во-во, он самый. Только не замешан был, а сам все и замесил.

Принц присвистнул.

– Я так и думал, что эти два идиота, дедушкины кузены, сами бы кашу заварить не сумели. С мозгами у них было слабо. Чего стоил этот опознавательный знак, перчатки…

Прешкат промолчал: не ему осуждать лиц королевской крови, даже если те сложили головы на эшафоте.

– Этот Айрунги, – поторопил принц, – его казнили?

– Удрал, негодяй. Хорошую награду за него объявили, да никому не досталась.

– Что уже говорит о многом, – задумчиво протянул Ульфест. – А «невидимки»?

– Кое-кого казнили за участие в мятеже, остальные постарались забыть имя Айрунги. Говорят, когда король Зарфест принял золотой топорик, он подумывал о восстановлении «невидимой стражи».

– Постой, сам угадаю. Дедуля встал на дыбы и начал бить в воздухе копытами, верно?

– Э-э… король-отец был против этой затеи.

– Кто бы сомневался… После мятежа дедуля лезет под кровать от кошачьего мяуканья за окном! Родную дочь к смерти приговорил!

– Так вроде принцесса Аннира и в самом деле была повинна в…

– Да плевать мне на тетушку! Сбежала – и молодец. Давай про «невидимую стражу»!

– Король-отец изволил сказать, что неразумно отдавать власть в посторонние руки.

– Вот! А пришла беда, так мы остались слепыми и глухими. «Крысоловы» цепляются к людям, а те хлопают глазами: мол, ничего не ведаем, ни о чем представления не имеем! А ведь наверняка многие заметили что-то важное! Рыбаки в порту, нищие на улицах…

– Свахи много видят, лекари, трактирщики, – подхватил заинтересовавшийся стражник.

* * *

Прешкат был прав: трактирщики замечали многое. Например, Аруз Золотая Муха, владелец трактира «Шумное веселье», ничего не пропускал мимо заплывших жиром глазок и оттопыренных розовых ушей. Но наблюдения свои Аруз держал при себе. Разве что порой многозначительно похохатывал – так, что подпрыгивало брюшко под засаленным фартуком.

Но сейчас Арузу было не смешно. Насупился, поджал пухлые губы и начал протирать оловянное блюдо с такой тщательностью, словно надеялся, что из-под олова проглянет серебро. Очень не хотелось ему здороваться с теми двоими, что возникли

на пороге.

А те ввалились, словно к себе домой, уселись за стол и разом махнули трактирщику – мол, бросай, дядя, свою посудину, попотчуй дорогих гостей!

Трактирщик еще больше нахохлился и подчеркнуто отвернулся к окну, хоть там и не было ничего интересного, кроме двух кур на навозной куче.

Гости заподозрили неладное. Востроносый бледный парень с синими нахальными глазами ухватил за юбку пробегавшую мимо рабыню:

– Метелочка, с чего твой толстяк куксится? Яичница сгорела или налоги повысили?

– Пусти, Щегол, не то по рукам надаю! – благонравно ответила девица, а шепотом добавила: – Да Серая Старуха его знает…

Спутник Щегла – рослый, плечистый мужчина – не стал опускаться до разговоров с прислугой, а пошел получать сведения из первоисточника. Не успел трактирщик и двух раз провести тряпкой по блюду, как над ним навис недоумевающий гость.

– Слышь, Аруз, ты что, оглох? Плесни нам со Щеглом наррабанского!

– Нету, – не оборачиваясь, тоскливо сообщил трактирщик. – Наррабанского нету. И никакого нету. Воды и той нету, понятно? Колодец пересох! Шли бы вы, парни, в «Олений бок»!

Тут уж и Щегол прекратил тискать служанку и подошел к стойке. Мыслимое ли дело: трактирщик шлет гостей к своему старому сопернику!

– Аруз, кончай пялиться на этих дохлых кур! Ждешь, когда они в павлинов превратятся? А ну, разверни фигуру к людям! Мы не с твоей задницей разговариваем!

Трактирщик обреченно положил блюдо на стойку и медленно обернулся.

– Кудлатый, – взмолился он, – забирай своего молокососа и вали из «Шумного веселья». Не то кликну сына и вышибалу, так и впрямь шумно будет!

– Шум мы любим, а в чем дело-то? – недоумевал Щегол.

– Не первый день сюда ходим – и вдруг нехороши стали! – вторил ему приятель.

(Надо заметить, что Кудлатым верзила был прозван не случайно. Тяжелое, плотной лепки лицо тонуло в курчавой бороде, короткой, но очень пышной. У трактирщика порой мелькала мысль: а настоящая ли она? Однако подергать Кудлатого за бороду, чтобы убедиться в ее подлинности, решился бы лишь тот, кому вконец опротивела жизнь.)

– Парни, – убедительно сказал Аруз, – мы с вами и впрямь не первый день друг друга знаем. Я у вас вещички покупал? Покупал. Вопросы задавал? Не задавал. Только два условия ставил – не забыли? Первое – чтоб с вещей кровь не капала…

– А с наших – капает?! – изумился Щегол. – Кто ж такое про меня набрехал?

От волнения он возвысил голос так, что несколько посетителей за длинным столом прекратили беседу и заозирались.

– Цыц! – поспешно сказал парню трактирщик. – С первым-то условием еще кое-как, а со вторым? Я ж говорил – придворных не трогать! Мало мне возни с «крысоловами», так чтоб еще и «щеголи» начали трактир тревожить?!