Гильдия. Трилогия

Голотвина Ольга Владимировна

Живая гроздь на ощупь шарила во мраке, и время от времени тьма оглашалась криками:

– Держу!

– Есть!

– Поймала!

Это означало, что один из пятерых надежно «встал на якорь», а остальные могут выпустить корни и дать течению унести себя вперед. Они отчаянно работали руками, стараясь держаться правее, и когда кому-то удавалось непослушными от холода пальцами нашарить во тьме шершавый корень, счастливчик вопил: «Есть!» – давая спутникам знать, что можно двинуться вперед.

Холод подземных

струй мог сгубить человека вернее меча, но Унсай заверил всех что идти по реке придется недолго.

«Костер, – беззвучно шептал Дайру онемевшими губами, – костер, костер…»

Каким счастьем будет усесться у огня, сбросить мокрую тяжелую одежду, которая сейчас норовит утопить своего хозяина… поставить босые ноги у самых углей…

– Скоро еще? – выплюнул он вместе с водой.

– Рядом! – отозвался справа Унсай. – Там громадное дерево, древнее, как сами складки.

Голос Охотника не изменился, словно Унсай и не боролся с ледяным течением. Какое все-таки сильное средство – «счастье Дейдана»!

– У него корни – что колонны, дерево стоит на них… Там размыло землю, зверье приходит к «полынье» на водопой… о, вот!

Дайру был так измучен, что даже не сумел как следует обрадоваться этому чуду из чудес – светлому пятну впереди.

– По корням дерева – и наверх! – распорядился Унсай громче. – Держу!

Дайру выпустил длинный тонкий корешок, за который цеплялся, и забарахтался в потоке, стараясь приблизиться к пятну света. Но веревка, вместо того чтобы натянуться, помочь, вдруг резко ослабла.

Дайру закувыркался в тугих струях, чувствуя, как черная река тащит его все левее. Его то вышвыривало на поверхность, то вновь погружало в ледяной мрак. К телу прильнуло что-то мягкое. Дайру почувствовал, что студенистые пелены закутывают его, тянут все глубже. Заболела грудь, в глазах поплыли яркие пятна, мелькнула мысль о ноже за голенищем, но дотянуться до него не было сил, и разом все стало безразлично… а потом и вовсе исчезло…

Когда в легкие ударил воздух, а в глаза вернулся свет, возвратилась и боль в груди. Руки и ноги почти не слушались, но тело все же дергалось, пытаясь держаться на плаву. Впрочем, больше пользы было от чужой сильной руки, что поддерживала его на поверхности.

Дайру налетел на что-то твердое, большое – и распахнул объятия нежданной опоре.

– Лезь по корню на ствол! – проорал в ухо Фитиль – ах, так это он тащил Дайру к спасению?..

* * *

Сбывшаяся мечта потрескивала чернеющим хворостом, приплясывала прозрачными, едва видимыми в солнечном свете язычками пламени, источала благословенный жар.

Дайру блаженно придвинулся к костру – так близко, как только могла выдержать покрасневшая кожа – и спросил:

– Что это была за тварь?

– Не знаю, – откликнулся Фитиль, отхлебнув из маленькой чашечки

и протянув ее Нургидану.

Чашечка уже успела обойти всех по кругу. Выточенная из древесины «ходячего ясеня», чашка придавала кипятку мутно-белесый цвет и горький вкус, но как превосходно бодрил этот напиток! Ни один Охотник не отказался бы иметь в своей суме такую чашку… Увы, пытаться срубить «ходячий ясень» или хотя бы сломить ветку мог только недоумок или шальной смельчак, не ценящий свою жизнь ни в медяк. Приходится искать сучья, которые дерево само сбрасывает, как змея – кожу…

Дайру проводил чашку завистливым взглядом и спросил:

– Но она ведь хищная, тварь-то? Охотилась?

– Угу. И он это прекрасно знал. – Фитиль повел взглядом на лежащего рядом Унсая.

Тот не отозвался. Действие древесного гриба подходило к концу, и теперь Охотник расплачивался мучительной слабостью и болью. Но крепился пока…

– Это точно, – вступил в разговор Нургидан. – Еще бы не знал…

– Тише, – сказал ему Дайру и взглядом показал на спящую Нитху. Измученное личико девочки казалось не смуглым, а серым.

Нургидан перешел на громкий шепот:

– Уж очень хорошее место для охоты, тут у зверья водопой… А занятно было бы вытащить эту тварь на бережок да рассмотреть поближе!

– Эй, ты только не вздумай!..

– Да ладно, я же понимаю, нам сейчас некогда…

Дайру вскользь (и не в первый раз уже) подивился выносливости друга. Тот первым вскарабкался по древесным корням на берег, помог выкарабкаться остальным, вытащил привязанные на конце веревки мешки – и сразу начал собирать хворост для костра. От самого Дайру, увы, пользы почти не было…

– Мой напарник знал, что под берегом кто-то сидит! – повторил Фитиль с удовольствием (мол, я так и знал, что все люди сволочи!). – И решил скормить нас твари.

– Может, веревка сама лопнула, – нехотя отозвался Дайру (не потому, что в это верил, просто неприятно было соглашаться с Фитилем).

В голове поднимался шум, горло саднило. «Заболею», – равнодушно подумал Дайру и покосился на Нитху. Ей-то каково, хрупкой южаночке? Они, все трое, скинули одежду и сушат над костром, а глупая девчонка раздеться отказалась наотрез.

Впрочем, Дайру припомнилось, что Нитха, отдав Унсаю драгоценный гриб, слизнула с ладони крошки. Может, и продержится до города…

– А на кой Унсаю нас топить? – усомнился Нургидан. – У него заемная сила кончается, он же пропадет посреди складки! На ногу-то не ступить!

– А тут Ворота рядом, – объяснил Фитиль. – За Воротами до проезжей дороги можно и ползком, а там проезжие подберут…

* * *

– Как – умер?! – возмущался Эшузар. – Что значит – умер?! Он же нужен нам… единственная ниточка, что ведет к Серебряному подворью…