Гильдия. Трилогия
Шрифт:
После ухода Хранителя подросток прошелся по сараю, рассеянно пнул корзину с углем. Ухмыльнулся: тайна веков, кошмар из мрака истории... а всего-то – сера, селитра, уголь! Но усмешка сменилась странным выражением: то ли грусть, то ли досада, то ли сожаление. Ильен сел на пол рядом с корзиной, обхватил колени руками, ушел в невеселые раздумья.
Причиной тому были слова Сокола: «Да что я, хуже Айрунги?»
Ясно, разве забудет Хранитель стоявшую под стенами Найлигрима армию Подгорных Людоедов? Ильена тогда не было в крепости, но ему рассказывали, как чудовища шли на штурм, а
Все верно. Как сказал бы Ралидж, «пра-авильно». У него тоже имеется счет к этому подлому типу. И не в том дело, что подбил он Ильена, еще глупого, тринадцатилетнего, похитить пергамент с рецептом Души Пламени. Тут Ильен сам виноват, в тринадцать лет пора голову на плечах иметь. А вот то, что в Кровавой крепости Айрунги, спасая шкуру от магического удара, подставил под злобные чары Ильена... этого простить нельзя!
Да, но разве уйдет из памяти бархатный голос, который открывал тебе сокровенные тайны мира – шаг за шагом, слово за словом, страница за страницей? Разве забудешь крохотную рукотворную молнию, перелетавшую с одного конца проволоки на другой? Или то, как загадочный ряд колб и реторт, наполненных разноцветными порошками и жидкостями, понемногу становился привычным и насквозь знакомым?
Для Сокола Айрунги – мерзавец и опасный авантюрист. А для Ильена, как ни крути, – учитель. Никуда от этого не денешься.
Наверное, он был искренним, когда в черный миг, чувствуя, что трещина меж ними стремительно расширяется, отчаянно пытался вернуть доверие ученика: «Ильен, ты много значишь для меня! Ты похож на меня самого в детстве, но лучше, чище... Я мечтал передать тебе все, что знаю и умею...»
Лицо парнишки стало злым, рот жестко сжался.
– Он бросил меня на съедение оборотням! Сам сбежал, а я...
Но тут же вспомнилось: Айрунги горячо вымаливает прощение: «Мальчик мой, поверь! Я сам не знаю, как это вышло! Въевшаяся в кровь и плоть привычка обманывать опасность. Судьба бьет меня – я уворачиваюсь, она промахивается... и так всю жизнь, из года в год! Но потом я сам ужаснулся... я еще никогда такой ценой...»
Ильен с коротким всхлипом вздохнул. Учитель! Такой ум, такие знания – и такое тщеславие, толкающее на подлость, на преступление!
Тщеславен, и еще как! Проболтался Ильену, что родился в цирковом фургоне, в детстве фокусником был... Так потом ходил сам не свой: стыдился, что ученик про него такое узнал! А чего стыдиться? Цирк – это здорово! А пальцы у него до сих пор ловкие, сколько раз его из беды выручали!
«До сих пор»? А что Ильен знает о судьбе своего непутевого учителя, которого в какой только стране не ловят! Может, умирает в лесной чаще, как затравленный зверь? Или сидит в темнице без надежды еще хоть раз увидеть солнце? Или... или его уже нет в живых?
Айрунги Журавлиный Крик был жив, здоров, свободен и бодр духом. К тому же имел все основания гордиться своей хитроумной особой.
Конечно, остров Эрниди – сущее захолустье. И королевский двор здешний не сравнить с дворами, при которых Айрунги подвизался прежде. И столица эта, Майдори, смех, да и только! И дворец больше похож на замок мелкого властителя где-нибудь в грайанской или силуранской провинции. Весь уклад мирный, простой –
И все же сколько дипломатичности, обаяния и красноречия в сочетании с наглым враньем понадобилось безродному проходимцу (у которого только и есть, что дурная репутация в полудюжине стран да написанные им самим рекомендательные письма), чтобы занять место при дворе! И какое место – наставника королевских детишек! Должность не самая высокая, но раз люди доверяют тебе детей – значит, верят. Посмотрим, что можно выжать из этого симпатичного островка, если взяться за него со сноровкой и энергией!
Новоявленный придворный не думал о том, что еще недавно был затравленным беглецом, мечтавшим о щели, куда можно забиться и отдохнуть от погони. Щель нашлась, и довольно комфортабельная. Так к чему перебирать в памяти вчерашние невзгоды?
Прежде чем приступить к исполнению обязанностей, почтенный наставник наследного принца и юной принцессы получил свободный день и решил провести его в прогулке по Эрниди. Разумеется, целью прогулки был знаменитый грот дори-а-дау.
Денек выдался славный – пожалуй, немного жаркий. Айрунги отказался от услуг ребятишек, которые наперебой вызывались проводить его. (Разумеется, не из чистого и светлого желания услужить гостю. Айрунги уже заметил, что для эрнидийцев приезжий не человек, а кошелек, туго набитый, но со слабыми завязками.)
Статная добродушная трактирщица рассказала, как найти тропу до грота, и остерегла, чтоб с тропинки не сходил: заблудиться можно... Смешно! На их-то островке!
Интересно, почему не проложили к гроту дорогу? Хотели оставить все как триста лет назад? Чтобы приезжий толстосум чувствовал себя героем легенды? Но что, если несчастный чужестранец бесплодие-то излечит, а ноги себе переломает? Романтика!
Но сквозь иронию Айрунги чувствовал, как проникается особой прелестью этих нагретых солнцем скал с бахромой лишайника, этих зарослей вереска, тянущего ветви вслед морскому ветру. Моря не видно было из-за утесов, но воздух был пронизан его бодрящим запахом и мерным шумом, в который вплеталось густое, тяжелое гудение пчел.
Прогулка затянулась дольше, чем ожидал Айрунги. Но отчего бы не пройтись? Ведь ему не восемьдесят лет! И не надо изображать старческую походку, сутулиться и прочими ухищрениями прибавлять возраст для солидности. Если у человека много лиц, он забывает, какое из них настоящее. Глянешь на себя в зеркале – и не узнаешь! Полезно иногда стереть грим с физиономии. Вот Айрунги и шел себе – высокий, костистый мужчина тридцати восьми лет, с острым щучьим лицом и живыми темными глазами – и ощущал удовольствие оттого, что был самим собой. И что просто был на свете. Не дал загнать себя в Бездну.
Тропа уткнулась в синюю железную дверь, рядом скучали двое стражников. При виде путника они оживились и охотно сообщили, что пришел он сюда зря. Во-первых, дверь откроется только к вечеру: в гроте полагается проводить ночь, а днем там делать нечего. Во-вторых, уважаемого господина и вечером в грот не пустят, потому как в небе будет молодая луна. А на Эрниди железное правило: до полнолуния в гроте ночуют женщины, после полнолуния – мужчины. Чтоб порядок был. В-третьих, почтеннейший чужестранец мог бы за такие важные сведения дать бедным стражникам какую-нибудь мелочишку на пиво.