Гильотина для госпитальера
Шрифт:
Я нуждался в небольшой передышке. День был сумасшедший. Вася-Антикитаец, потом «Вампир». С ума сойти можно. Я заперся в своём кабинете и с полчаса просидел, тупо уставившись перед собой, пока не сформулировал вопрос, на который нужно искать ответ.
Не знаю, что подумал оперативник, которого я в восьмом часу вечера послал в ещё работавшую библиотеку за справочниками по астрономии. Как человек тактичный, к тому же подчинённый, он промолчал. А как дисциплинированный сотрудник он вскоре положил на мой стол три книжки.
Разбираться в диаграммах и цифрах, учитывая мою неприязнь к
— Нашёл…
В дверь постучали.
— Войдите.
— Что такой потерянный? — спросил Володька, присаживаясь. Он бросил взгляд на книги. — В клуб юных астрономов решил записаться?
— Ага. В юные друзья неба… Кстати, тебе известно, что означает знак скарабея?
— Сия тайна сокрыта от меня.
— Древние египтяне почитали скарабея как одну из ипостасей бога Солнца. В средневековье он считался могущественным магическим символом. Колдуны изображали его на своих амулетах.
— И что с того?
— А ты знаешь, что «Вампир» все свои прошлые три убийства совершил в полнолуние. Самое время разгула тёмных мистических сил. — Я пододвинул Володьке справочник по астрономии.
— Ерунда какая-то. Или… — его брови поползли вверх. — Неужели какое подпольное общество! А чего? То проповедники из-за кордона нагрянут, то братства какие-то. Даже до нашей дыры добрались, кинотеатры снимают… Сергей, надо тянуть эту ниточку. Работаем спокойно, без суеты. Над нами не капает.
— Над кем как! — Это было сказано слишком резко.
Володька удивлённо посмотрел на меня.
Я посмотрел в окно. Зелёно-перламутровое небо быстро темнело. Во мне росло внутреннее напряжение. Я что-то делал не так. Время! Как его не хватает.
Скрипнула оконная рама. За окном кружил мой новый знакомый — смерчик. С каждым часом он становился всё настырнее…
Наступал мой последний день. Это с трудом укладывалось в голове, но как бы ни хотелось убедить себя в обратном — так оно и было. Я что-то забыл, упустил, не сделал. Эта мысль не отпускала меня всю ночь. Я ворочался в постели. Потом мерил комнату шагами. До боли в глазах смотрел на рассекаемую острыми, как клинки, тучами почти полную луну.
Может, я всё-таки сошёл с ума? Если бы кто ещё неделю назад рассказал мне нечто подобное, я лишь бы расхохотался в лицо. Собачий бред всё это — и весь сказ! А мои ощущения? Уверенность, что всё это сущая правда? Так больные никогда не соглашаются на то, что их бред — выдумка… Нет, всё не то. Я действительно совершенно нормален. Просто в моём сознании начинает ворочаться, подобно древнему реликтовому животному, странное интуитивное ЗНАНИЕ, жить с которым страшно и неуютно.
Чёрт побери, что же я всё-таки упустил?
Измученный, не выспавшийся, в восемь часов, отведав кофе и показавшийся безвкусным бутерброд, я вышел на улицу. Погода сошла с ума. Ветер крепчал, пригибая деревья, стуча сучьями о металлические крыши гаражей. Спешили на работу люди, ждали автобус, пригибались под порывами ветра, отворачиваясь от летящей
Включив скорость, я выжал акселератор, и моя бежевая «шестёрка» рванулась вперёд. До «Чумазовки» я добрался быстро. Ещё ночью я решил найти то, что упустил при обыске. А упустил я что-то — факт. Притом что-то важное.
«Снята вторая печать, — вспомнились мне слова бродяги. — Возьми меч в моём жилище». Какой меч?
Сантиметр за сантиметром осматривал я домик. Углы, половицы, подпол, чердак. Не забыл проверить, нет ли во дворе свежевзрыхленной земли.
Меч я нашёл в стопке книг, сваленных в углу большой комнаты. Он лежал на моей ладони — искусно сделанная вещица длиной сантиметров десять, с ручкой из гранёного, по-моему, полудрагоценного камня. Серебряная поверхность была покрыта кабалистическими значками… Дурь какая-то! Я хотел положить находку обратно, но, помедлив, сунул её в нагрудный карман. Теперь что? Время идёт, а я понятия не имею, что делать дальше. Сидеть в кабинете и ждать незнамо чего? Толку-то? Пожалуй, надо навестить злодея. Может, его немного привели в чувство и ему можно задать несколько вопросов?
Областной медицинский центр был одним из лучших в регионе. Сюда привозили больных из других областей, надеясь на хорошее оборудование и отличных врачей. Оставив машину на стоянке, я прошёл через парк с высокими липами, скрывающими современные многоэтажные корпуса. В ординаторской реанимационного отделения я напялил белый халат и в сопровождении завотделением — здоровенного, с волосатыми руками лысого детины — прошёл в палату.
Один из охранников-долговязый жилистый сержант в белом халате, который делал его похожим не на медперсонал, а на мясника из магазина — дремал на стуле. Другой — широкоплечий старшина — сидя на подоконнике, считал галок во дворе. Увидев меня, он вскочил, вытянулся и отрапортовал:
— Товарищ майор, за время несения службы никаких происшествий…
— Угомонись. Вам что сказали? Глаз не спускать. А ты пейзажем любуешься. А этот вообще…
Старшина ткнул в бок напарника, тот очнулся, непонимающе осматриваясь.
— Да куда этот злыдень денется? — рассудительно произнёс старшина. — Мы его наручником к кровати пристегнули — как приказывали. Трупешником лежит, не шевелится.
— А если придёт в себя? Наручник расстегнуть — раз плюнуть… В общем, ещё раз такое увижу — пеняйте на себя.
— Орлы, — усмехнулся завотделением, обводя насмешливым взором милиционеров, потом обратился ко мне: — Я же говорю — без изменений. Жизни его ничего не угрожает. Если, конечно, это жизнь.
Рядом с кроватью стояла тумбочка с аппаратом, щупальца которого тянулись к телу больного, по экрану ползла извилистая линия. Грудь бродяги вздымалась ровно, лицо было окрашено здоровым румянцем. В целом выглядел он неплохо, если не обращать внимания на такие детали, как полная неподвижность.
Я нагнулся над ним, для порядка пощупал пульс. Ровный, наполненный. Я уже хотел отойти, как вдруг его рука дёрнулась и впилась в моё запястье с такой силой, что даже мне, кандидату в мастера спорта по штанге, пришлось попотеть, чтобы вырваться. Неживым, глухим, будто доносящимся издалека голосом он произнёс: