Гимгилимы-2: С надеждой на возвращение!
Шрифт:
Отсалютовав на прощание котелком, Улит вышел на улицу, но пройти далеко у него не получилось. С неба, затянутого чёрными тучами упало несколько дождевых капель. Улит ускорил шаг, но не прошло и минуты, как начался густой ливень. Одежда промокла насквозь столь быстро, как если бы на него вылили бадью воды. Улит кинулся обратно к библиотеке. И когда он колотил в двери, понося непогоду, в ботинках уже хлюпала вода.
Шафтит отворила сразу, будто ждала. Мокрый Улит ввалился внутрь. С него стекало.
– Раздевайся! – почти приказала Шафтит,
– Всё?! Совсем снимать?!
– Совсем! – крикнула девушка, поднимаясь с мокрым пальто по лестнице. – Одежду необходимо высушить. Тебе утром на работу.
Вернулась Шафтит с белым халатом, но Улит стоял как вкопанный и нервно теребил мокрую пуговицу мокрого жилета.
– Ты почему не раздетый ещё? – удивилась муслинка.
– Ну… это…
– Неприлично? Вот халат, подруга отдала. Мне он великоват, а тебе должен подойти.
Тяжело вздохнув и краснея, Улит стащил с себя шерстяной жилет, галстук брусничного цвета с бриллиантовой запонкой, рубаху и начал снимать брюки. Под брюками он носил свободные розоватые панталоны, доходящие почти до колен и разрисованные бирюзовыми дракончиками и лимонными динозавриками. Шафтит с любопытством глядела на необычный для муслинов предмет гардероба.
– И это снимай, – сказала она. – Не терплю компромиссов.
– Нет! – чуть не взвизгнул Улит. – Под ними ничего нет!
– Как, совсем ничего? – хихикнула Шафтит.
– Совсем. В смысле, есть, но не… Я не буду это снимать. Они почти сухие.
– Как хочешь.
Женский халат едва налез на плотного землянина. Но так было лучше, чем стоять перед Шафтит в совсем не джентльменском виде.
– Поднимайся наверх, – сказала девушка. – Я отожму одежду и развешу её, тебе принесу чай. Только постарайся не расплёскивать его.
Садиться на диван Улит не стал, предпочтя стул, и не зря. Под задом он ощущал неприятную влагу “почти сухих” панталонов.
К чаю Шафтит принесла пышные булки и аквамариновое варенье с серебристыми лепестками. Это было кстати, поскольку Улит успел проголодаться. Попробовав варенье, он обнаружил, что оно было даже вкуснее, чем варенье Нублан, и обладало мятным привкусом.
– Нравится? – поинтересовалась Шафтит.
– Офень, – едва прожевав, ответил Улит и шутливо добавил: – Помимо того, что ты приносишь нам обеды, мне явно стоит приходить к тебе на ужины.
– Я не против, – с улыбкой ответила девушка. – Кстати, утром ко мне прибежал усатый паренек с фермы, на которой вы работаете. Он сказал, что приходить на ферму сегодня строго запрещено. Я спросила, почему запрещено? Он сказал, так велели важные земляне, и убежал.
– О, вышла забавная история! – самодовольно улыбнулся Улит. – Сегодня Нублан, супруга хозяина фермы, пригласила нас на обед. Надеюсь, то был последний обед, на который она кого-либо пригласила.
И Улит с юмором, стараясь не упускать важные детали, непременно касающиеся его самого, рассказал, как
– Мне так жалко бедную Нублан, – сказала она.
– Жалко? – изумился Улит. – Как можно жалеть эту… необыкновенно мыслящую? Она привязалась ко мне со своими идиотскими идеями, она чуть не убила мужа! И при детях кричала о том, что какие-то разноцветные черви для нее важнее собственной семьи!
– Неужели ты не понимаешь? Она посвятила жизнь разноцветным червям, для неё они всё. И конечно же ей очень хотелось, чтобы известный писатель с Земли написал в своей бумаге о её червях. Поставь себя на ее место.
Улит промолчал. Ставить себя на место муслинки-психопатки, у которой голова битком набита червями, он не собирался.
– У каждого должно быть какое-то увлечение, занятие, которое бы приносило пользу и отдых, – сказала Шафтит. – Радужные черви Нублан – шаг вперед. Раскрас не сползает, даже если варить их или жарить в кипящем масле. Наверное, ты прав, и она заслужила наказание, но я сочувствую ей. Нублан наверняка очень плохо от того, что ее разлучили с делом, которому она посвятила жизнь. И что будет с её разноцветными червями? Ведь можно посочувствовать кому-то, даже если кто-то и не совсем прав.
– Наверное. Но менять точку зрения я не намерен. Я гораздо больше сочувствую её мужу и детям, которых Нублан из-за своих ненаглядных червей превратила в забитых дураков. Надеюсь, теперь их жизнь изменится к лучшему.
Улит смахнул невидимые соринки с плеча и стал глядеть в окно, за которым сгустилась темнота.
– Значит, с трудами Слунца ты поможешь?
– Конечно, мы ведь договорились, – ответила Шафтит. – Займусь Слунцем завтра, после проверки каталогов. Ну не могу же я оставить в беде столь важного землянина.
– Пустяки, – небрежно отмахнулся Улит. – Эта работа не так уж и тяжела, к физическим нагрузкам я приучен с раннего детства. За два дня я вскопал земли больше чем Верум почти… в два раза, хотя он и врал насчёт того, что ему и раньше приходилось махать лопатой. Откровенно говоря, Верум один из тех людей, которые постоянно привирают о себе. Вот, погляди. – Улит хвастливо показал замозоленные ладони.
Шафтит легонько коснулась руки Улита и нежно провела пальцами по его огрубевшей коже, от чего сердце землянина ёкнуло.
– Болит? – тихо спросила Шафтит.
– Нет, – сглотнув, ответил Улит.
И поспешно высвободив руку, разгладил полу своего белого женского халата.
Шафтит не подведет, особенно если проверять её записи. Например, по выходным, или когда она будет приносить им с Верумом обеды. Улит припомнил, как Шафтит впервые принесла корзинку с едой. Вспомнил ярмарку, вспомнил скандал, который он закатил. Вспомнил и то, каким трусом, каким истериком он предстал перед хранительницей исписанной бумаги. Ушат стыда опрокинулся на сына известного писателя. Улит признал: своим поведением он допустил бестактность.