Гимназистка. Под тенью белой лисы
Шрифт:
— Вы на целительский факультет?
— Да. Кстати, не подскажете, где он находится?
— Подскажу, барышня Седых, почему нет?
Охранник указал на план, висевший на стене, и обстоятельно объяснил, как пройти, а также предупредил, что мои перемещения будут прекрасно видны охране, поэтому гулять просто так он мне настоятельно не рекомендует.
— Не приняты у нас развлекательные прогулки, барышня Седых.
«Седых» он каждый раз старательно подчёркивал, словно пытался показать, что он ни на грош не верит в то, что это действительно моя фамилия. Но хоть
— Студенты у вас тоже просто так не гуляют? — не удержалась я. — Только по делам и только по заранее утверждённым маршрутам?
— И студенты, и сотрудники — не посторонние лица, в отличие от вас, барышня Седых.
С поста охраны я вылетела, кипя от злости и провожаемая смешками. Приятно, что хоть у кого-то начало дня оказалось радостным. Я же успела пожалеть, что не позавтракала, возможно, проще бы отнеслась к тому подобию допроса, что мне устроили. Есть хотелось просто ужасно, и это беспокоило, поскольку я всё так же опасалась, что это связано с недоступным обликом лисы. Нужно будет себя жёстко в еде ограничивать — вдруг он отомрёт сам собой? Маловероятно, конечно, но вдруг…
Кафедру целительства я нашла без труда. И кабинет заведующего с солидной табличкой «Владимир Петрович Блинов» — тоже. Заведующего же пришлось подождать под присмотром неразговорчивой секретарши, которая не отвлекалась ни на что, довольно медленно перепечатывая текст с листов с большим количеством правок. Время от времени она хмурилась, вертела очередной листок в руках и то вычёркивала, то подчёркивала что-то карандашом. Отвлекать её было себе дороже.
Наблюдать за работой секретарши долго не пришлось. Вскоре в приёмную размашистым шагом вошёл сухопарый мужчина возраста Владимира Викентьевича или чуть постарше, посмотрел на меня и удивлённо спросил:
— Вы ко мне, барышня?
— К вам, Владимир Петрович, — подтвердила секретарша, не дав мне рта раскрыть.
Видно, понадеялась, что меня заберут из приёмной и её никто более не будет отвлекать. Она даже не привстала со стула и не отложила очередной лист.
— К вам, — добавила и я и протянула направление и свидетельство.
Владимир Петрович лишь бегло взглянул, брать ничего не стал и сказал:
— Пройдёмте, барышня. Расскажете, что привело вас посреди учебного года.
В кабинете я устроилась на довольно удобном стуле для посетителей и сразу сказала:
— Необходимость.
— Что, простите? — удивился заведующий.
— Необходимость привела меня к вам посреди года, поскольку я хочу у вас учиться, но могу не попасть позже.
— Вы у нас кто?
Я протянула свои документы, которые он наконец удостоил вниманием.
— Седых? Станислав Андреевич Седых вам, часом, не родственник?
— Дедушка.
Отвечала
— Хорошая наследственность, — одобрительно сказал Владимир Петрович. — Насколько мне помнится, у него была одна дочь?
Я кивнула, внутренне напрягаясь, потому что от вопроса о матери наверняка перейдут к вопросу об отце, а уж от него до моей нынешней настоящей фамилии — рукой подать. Впрочем, это всё равно не скроешь: такое рано или поздно вылезает наружу, а в моём случае скорее рано.
— Мои родители погибли, поэтому я могу рассчитывать только на себя.
— Ой ли, барышня? — усмехнулся заведующий. — Я помню, за кого вышла дочь Станислава Андреевича. Вы же из Рысьиных? Разве они отказались вас поддержать?
— Представления княгини Рысьиной о моём будущем очень отличается от того, каким его хочу видеть я.
— Поэтому вы воспользовались первой же возможности избежать уготовленного вам будущего и пришли сюда?
— Нет, не поэтому.
— А почему?
— Потому что я хочу быть целителем.
Сказала и неожиданно поняла, что это действительно так. Я хочу быть целителем не потому, что у меня нет выбора, а потому, что я хочу именно этого. Хочу исцелять людей. Почему-то показалось, что я хотела этого или чего-то близкого в прошлой жизни. Хотела, но не сумела реализовать. Может, поэтому я рвалась сюда, а не просто пыталась спрятаться?
— Но вы же понимаете, что Рысьины с таким вашим выбором не смирятся?
— А что они смогут сделать? — удивилась я. — Пока я учусь, княгиня не имеет надо мной власти, разве не так? А потом я поступаю в распоряжение армии, и она опять не имеет надо мной власти.
— Так-то оно так, — согласился Владимир Петрович, — но бывают случаи, когда представитель клана внезапно бросает учёбу, а клан компенсирует университету затраты. Точнее, в вашем случае это будет компенсация военному ведомству.
— Я не брошу, — ответила я, не понимая, чего он добивается. — Я не для того сбегала, чтобы смириться с уготованной мне ролью у Рысьиных.
— Вы меня не поняли, — вздохнул он. — В любой момент вас могут, грубо говоря, выкрасть и представить это вашим собственным решением. Во внутренние клановые дела не вмешивается даже Его Императорское Величество, нам тоже никто не позволит туда лезть.
— Звучит не слишком оптимистично.
— Как есть. — Он развёл руками. — Современные реалии таковы, что, начав вас обучать, мы можем не закончить. Рысьины слишком значимый клан, чтобы мы могли игнорировать возможные неприятности. Стоите ли вы их?
— Стою, — уверенно ответила я. — Я сильный маг. Потенциально я одна из сильнейших целителей России.
Нет, конечно, можно было скромно потупиться и начать мямлить, что я не так плоха, как ему кажется, но слишком уж неподходящая ситуация для показа скромности и хорошего воспитания. Да и не сложилось у меня с ними.