Гиперболоид инженера Гарина. Аэлита(изд.1959)
Шрифт:
Вестник положил трость с пряжей у огня и сел лицом к Порогу. Глаза его были закрыты. И все видели на лбу его третий глаз, прикрытый плевой, как бы воспаленный.
Аолы совещались и говорили между собой: «В горах не хватает корма для скота и мало воды. Зимою мы замерзаем в пещерах. Сильные ветры сносят наши хижины в бездонные ущелья. Послушаемся вестника и вернемся к старым пепелищам».
Аолы вышли из горных ущелий на равнину Азоры, гоня перед собой стада хаши. Магацитлы взяли девственниц Аолов и родили от них голубое племя Гор. Тогда же начаты были постройкою шестнадцать гигантских
Из пепла возникли новые селения Аолов. Поля давали пышный урожай.
Были возведены стены Соацеры. Во время постройки цирков и стен Магацитлы употребляли гигантские подъемные машины, приводившиеся в движение удивительными механизмами. Силою знания Магацитлы могли передвигать большие камни и вызывали рост растений. Они записали свое знание в книги — цветными пятнами и звездными знаками.
Когда умер последний пришелец с Земли — с ним ушло и Знание. Лишь через двадцать тысячелетий мы, потомки племени Гор, снова прочли тайные книги Атлантов.
СЛУЧАЙНОЕ ОТКРЫТИЕ
В сумерки Гусев от нечего делать пошел бродить по комнатам. Дом был велик, построен прочно— для зимнего жилья. Множество в нем было переходов, лестниц, пустынных зал, галерей с нежилой тишиной. Гусев бродил, приглядывался, позевывал: «Богато живут, черти, но скучно».
В дальней части дома были слышны голоса, стук кухонных ножей, звон посуды. Писклявый голос управляющего сыпал птичьими словами, бранил кого-то. Гусев дошел до кухни, низкой сводчатой комнаты. В глубине ее вспыхивало масляное пламя над сковородами. Гусев остановился в дверях, повел носом. Управляющий и кухарка, бранившиеся между собою, замолчали и подались с некоторым страхом в глубину сводов.
— Чад у вас, чад, чад,— сказал им Гусев по-русски,— колпак над плитой устройте. Эх, варвары, а еще марсиане!
Махнув рукой на их перепуганные лица, он вышел па черное крыльцо. Сел на каменные ступеньки, вынул заветный портсигар, закурил.
Внизу поляны, на опушке, мальчик-пастух, бегая и вскрикивая, загонял в кирпичный сарай глухо поревывающих хаши. Оттуда в высокой траве по тропинке шла к нему женщина с двумя ведерышками молока. Ветер отдувал ее желтую рубашку, мотал кисточку на смешном колпачке на ярко-рыжих волосах. Вот она остановилась, поставила ведерышки и стала отмахиваться от какого-то насекомого, локтем прикрывая лицо. Ветер подхватил ее подол. Она присела, смеясь, взяла ведерышки и опять побежала. Завидев Гусева, оскалила белые веселые зубы.
Гусев звал ее Ихошка, хотя имя ей было— Иха,— племянница управляющего, смешливая, смугло-синеватая, полненькая девушка.
Она живо пробежала мимо Гусева,— только сморщила нос в его сторону. Гусев приноровился было дать ей сзади «леща», но воздержался. Сидел, курил, поджидал.
Действительно, Ихошка скоро опять явилась с корзиночкой и ножиком. Села невдалеке от Сына Неба н принялась чистить овощи. Густые ресницы ее помаргивали. По всему было видно, что — веселая девушка.
— Почему у вас на Марсии бабы какие-то синие? —
Иха ответила ему, и Гусев, будто сквозь сон, понял ее слова:
— В школе я учила священную историю; там говорилось, что Сыны Неба— злы. В книжках одно говорится, а на деле получается другое. Совсем Сыны Неба не злые.
— Да, добрые,— сказал Гусев, прищурив один глаз. Иха подавилась смехом, кожура шибко летела у нее из-под ножика.
— Мой дядя говорит, будто вы, Сыны Неба, можете убивать взглядом. Что-то я этого не замечаю.
— Неужели? А чего же вы замечаете?
— Слушайте, вы мне отвечайте по-нашему,— сказала Ихошка,— а по-вашему я не понимаю.
— А по-вашему у меня говорить нескладно выходит.
— Чего вы сказали? — Иха положила ножик, до того ее распирало от смеха.— По-моему, у вас на Красной Звезде все то же самое.
Тогда Гусев кашлянул, придвинулся ближе. Иха взяла корзинку и отодвинулась. Гусев кашлянул и еще придвинулся. Она сказала:
— Одежду протрете— по ступенькам елозить.
Может быть, Иха сказала это как-нибудь по-другому, но Гусев именно так и понял.
Он сидел совсем близко. Ихошка коротко вздохнула. Нагнула голову и сильнее вздохнула. Тогда Гусев быстро оглянулся и взял Ихошку за плечи. Она сразу откинулась, вытаращилась. Но он очень крепко поцеловал ее в рот. Иха изо всей мочи прижала к себе корзинку и ножик.
— Так-то, Ихошка! — Она вскочила и убежала. Гусев остался сидеть, пощипывая усики. Усмехался.
Солнце закатилось. Высыпали звезды. К самым ступенькам подкрался какой-то длинный мохнатый зверек и глядел на Гусева фосфорическими глазами. Гусев пошевелился,— зверек зашипел, исчез, как тень.
— Да, пустяки эти надо все-таки оставить,— сказал Гусев. Одернул пояс и пошел в дом. В коридоре сейчас же мотнулась перед ним Ихошка. Он пальцем поманил ее, и они пошли по коридору. Гусев, морщась от напряжения, заговорил по-марсиански:
— Ты Ихошка, так и знай: если что— я на тебе женюсь. Ты меня слушайся. (Иха повернулась к стене лицом,— уткнулась. Он оттащил ее от стены, крепко взял под руку.) Погоди носом в стену соваться,— я еще не женился. Слушай, я, Сын Неба, приехал сюда не для пустяков. У меня предполагаются большие дела с вашей планетой. Но человек я здесь новый, порядков не знаю. Ты мне должна помогать. Только, смотри, не ври. Вот что ты мне скажи,— кто такой наш хозяин?
— Наш хозяин,— ответила Иха, с усилием вслушиваясь в странную речь Гусева,— наш хозяин — властелин надо всеми странами Тумы.
— Вот тебе— здравствуй! — Гусев остановился.— Врешь? (Поскреб за ухом.) Как же он официально называется? Король, что ли? Должность его какая?
— Зовут его Тускуб. Он — отец Аэлиты. Он — глава Высшего совета.
— Так. Понятно.
Гусев шел некоторое время молча.
— Вот что, Ихошка, в той комнате, я видел, у вас стоит матовое зеркало. Интересно в него посмотреть. Покажи мне, как оно соединяется.
Они вошли в узкую полутемную комнату, уставленную низкими креслами. В стене белелось туманное зеркало. Гусев повалился в кресло, поближе к экрану. Иха спросила: