Гиперборей

Никитин Юрий Александрович

В темноте послышался крик, но Олег уже пустил вторую стрелу, затем — третью. К четвертой протянул руку, чутье заставило упасть плашмя — над головой с шумом пронеслось что-то тяжелое. Он вскочил на ноги, качнулся влево, пропуская удар, его рука резко взметнулась вверх. Острый нож с треском вспорол полотняную рубаху, мышцы и до половины погрузился в сердце.

Человек упал, Олег отпрыгнул, прислушался. В кустах слышался стон. Слабо постанывал, прижав руку к груди, последний из сраженных — ноги судорожно дергались.

Олег отступил в тень, прислушался, отбежал на цыпочках. Третий

себя не выдавал, и Олег осторожно пошел от костра, сделав большой круг, зашел сзади. Через пару минут уже знал, почему третий не стонал. Он был ближе всех, в момент выстрела стоял на коленях, уверенный, что его не видно. Одна стрела торчала в горле, другая по оперенье вошла в живот.

Олег крадучись прошел ко второму — стон мог быть притворным. Кусты трещали, в мертвенном лунном свете что-то каталось, всхлипывало. Под ногами Олега были темные лужи, он даже осмотрелся по сторонам — откуда столько крови?

Он низко наклонился над раненым, ибо луна скользнула за тучку. Тот зажимал обеими ладонями вылезающие с тонким шипением из живота кишки. Дурень сгоряча выдернул стрелу, что просадила почти насквозь, и зазубренные края наконечника распороли живот как ударом сабли.

— Кто ты? — спросил Олег тихо. Он чувствовал тошноту, смутно радовался, что темно, не видно ярко-красной крови и жуткой синевы кишок, не видит искаженного болью лица умирающего.

— Проклятый... — простонал человек. — Как же ты успел... Ведун проклятый!

Олег отступил на шаг. В пещере еще мог бы помочь, но в ночном лесу, когда в рану набились грязь, земля, даже листья, по которым катался в агонии раненый...

— Прощай, — шепнул Олег, чувствуя на глазах слезы жалости. — Пусть земля будет тебе пухом, неразумный.

Он вернулся к костру, где оставил третьего. Тот уже вытянулся, под ним натекла темная лужа. Он все еще прижимал ладони к левому боку, из широкой раны сочилась кровь -не толчками, когда сердце еще билось, сейчас вытекали последние капли.

Олег закрыл ему глаза, оттащил в кусты. На душе было горько, словно потерял родных. Долго сидел неподвижно, затем ароматный запах вареного мяса заставил поднять голову. Пора снимать с огня, вот-вот начнет подгорать. Вода почти выкипела, но мясо разварилось, из котла шибает густым мясным духом.

Тяжело вздохнув, Олег снял котел. После драки захотелось есть, а надо еще успеть поспать. Завтра долгий путь.

Гульча дернулась во сне, снилось что-то тревожное, проснулась. Солнце уже поднялось над травами, из воздуха быстро уходила ночная сырость. Пещерник сидел у костра в той же благочестивой позе, в какой она запомнила его, проваливаясь в сон. Лик его был печален.

— Хорошо спалось? — спросил он. — Сны бывают вещие.

— Всякая всячина мерещилась, — отмахнулась она. — Охота, летящие стрелы, кровь.

Она потянула ноздрями, брови удивленно взлетели. Олег кивнул:

— Оленя подстрелил... Я пещерник, привык — медом и акридами, а тебе надо много мяса. Жареного.

Она брезгливо наморщила носик.

— Не мог резать аккуратно. Все забрызгал кровью. Сразу видно, святой пещерник. Медом и акридами?

Позавтракали, не разводя костра. Олег намерился помочь ей взобраться

в седло, она сердито отвела руку. Когда тронулись в путь, он завел рассказ о подвижничестве старых волхвов, о чудесах и видениях, древних пророчествах, отвлекая ее внимание от огромного выворотня. Ночью, чтобы не рыть могилу, он опустил трупы в готовую яму, забросал землей, а сверху навалил камни и валежины — дабы лесные звери не растаскивали человечьи кости. Их оружие сложил с ними в могилу, хотя при частой смене богов кто знает наверняка, что понадобится в будущей жизни?

Не проехали и версты, как Гульча воскликнула:

— Гляди, оседланные кони! Надо поворачивать... Это могут быть враги.

— Со святой молитвой, — пробормотал Олег, — поедем дальше.

Гульча посмотрела подозрительно. Было видно, с какими нечеловеческими усилиями она... смолчала. Они подъехали ближе, кони мирно паслись, неловко прыгая спутанными ногами. Гульча свесилась с седла, торопливо пошарила в седельной сумке ближайшего коня:

— Здесь кое-что полезное для нас!

— Забери, — предложил Олег, не останавливая своего коня.

— Подожди же! Я переложу.

— Бери вместе с конями, — бросил Олег через плечо.

Гульча с бессильной злостью смотрела вслед, но пещерник уезжал прямой как свеча, не оглядываясь, словно уже забыл о ее существовании. Она спохватилась, быстро соскочила на землю, держа нож, кое-как перепилила веревку на ногах коней. Олег не успел отъехать и на сотню шагов, как сзади послышался топот уже четырех коней. Гульча запыхалась, жаркий румянец играл на ее тугих, как яблоки, щеках:

— Теперь у меня три запасных коня, — сказала она сердито. — Я могу обогнать тебя... если захочу. Но ты уверен, что за нами не будет погони?

Олег поднял глаза к небу, пошевелил губами. Гульча вытянула шею, подозрительно всматриваясь в хмурое лицо. Так шевелил губами ее отец, не решаясь выругаться в кругу семьи.

— Не погонятся, — ответил он наконец с терпеливым вздохом. — Не погонятся!

— Тебе боги сказали? — настаивала она, все еще вздрагивая при каждом громком шорохе.

— Демоны! — рявкнул он.

Гульча поехала тихо, как мышка, коня пустила смирненько позади пещерника, стараясь не попадаться лишний раз на глаза. В самом деле, привяжет к дереву. Варвар...

Начал накрапывать мелкий дождь, тучи опустились, поползли, почти задевая верхушки деревьев. Земля как-то сразу размокла, копыта уже не стучали, а шлепали по грязи. Когда проезжали под деревьями, мокрые ветки хлестали по лицу, вода с мокрых волос сбегала под одежду. Однажды дорога пошла наверх, копыта загремели по камням, вода там не застаивалась, но пришлось ехать по одиночке, и Олег едва не остался с вывернутой шеей, с тревогой оглядываясь на миниатюрную девушку.

Небольшую весь увидели издали — селение расположилось в зеленой долине, там был вырублен кустарник, дабы незамеченным не подобрался враг. Три больших дома из толстых бревен, десяток по — с резными крышами, с сараями и пристройками, банями. Все дома и сараи под одной крышей: в дождь побываешь везде, не замочив ног, при нужде легко перебрасывать воинов из одного конца в другой.