Гиперборея

Белкина Наталья Евгеньевна

— Черт! Не могу смотреть на это!

Моя врачевательница взглянула на меня с укором и слегка скривила рот:

— Когда больно, обычно зовут маму, а ты почему-то всегда призываешь черта…

Я закрыла глаза и приготовилась к худшему. Руки ухватили края каменного табурета так сильно, что заломило в суставах. Зубы сжались и даже заскрипели. Как бы ни вынослив и крепок был мой нечеловеческий организм, боли я боялась очень сильно, особенно, когда знала, что она вот-вот должна случиться. В таком напряжении я провела несколько минут. Так мне показалось. Но так

и не дождавшись острых болевых ощущений, приоткрыла глаза. Шаманка стояла возле меня, опираясь на свой лук и ухмыляясь.

— Что? Я безнадежна? — спросила я ее.

— Ты здорова.

— Как?

Тут я все-таки решила взглянуть на свою рану. Кости не было видно, кровь остановилась. О переломе свидетельствовала лишь дыра в моих роскошных оленьих штанах. При всем при этом я не ощутила даже прикосновения к своей несчастной ноге.

— Невероятно, — удивилась я.

Неясыть пожала плечами и собралась повернуться и уйти, но я остановила ее:

— Постой! Я хочу тебе сказать кое-что. Присядь.

Но она не стала садиться, а снова остановилась напротив меня, опершись на лук.

— Что ты хочешь мне сказать?

— Я хочу сказать, что если ты все еще считаешь себя чем-то обязанной мне, то я так не считаю. Я так и раньше не считала, и вообще никогда. Я очень благодарна тебе за все то, что ты сделала. И ты вовсе не обязана участвовать в этой войне, и не должна больше рисковать своей жизнью. Я освобождаю тебя от твоего обещания и хочу, чтоб ты уплыла вместе с Печором и старейшинами…

— А ты? — спросила она, перебив меня.

— Я нет. Я — до конца…

— Так и я тоже.

— Погоди…

— Нет, госпожа наместница! Позволь и мне сказать. На этой войне я не наемница. В ней я на стороне тех, за кем правда. А правда у тех, кому принадлежит эта земля, у тех, кто родился здесь. Как я. А со старейшинами нужно уплыть тебе.

Я рискнула подняться и с удовлетворением и радостью почувствовала прежнюю твердость в ногах.

— Ты мудрая женщина, Неясыть. Я рада, что знакома с тобой.

Наш разговор был прерван ворвавшимся в подвал Абарисом. По его лицу я поняла, что вести он принес дурные.

— Парламентарии выдвинули ультиматум, — заявил он сходу.

— Они требуют, что бы мы сдались?

— Нет. Они сожгут город до конца, если мы не выдадим Прону тебя.

ГЛАВА 22

Только и всего. Сдаться Хамсину, и город будет спасен. И он уйдет от его стен. Я не собиралась губить столько жизней, ради бессмысленной бравады. Нет. Мне было ясно, что Пронион обречен, если я не соглашусь на требования принципала. А зачем я нужна ему? Для коллекции. Ведь остальные наместники уже собраны в одном месте. Все, кроме Умара. Но он ведь всегда был за одно с Хамсином. Наверное, бывший наместник Медных Гор снова пообещал ему что-то.

Перед тем, как уйти из города, я проводила Абариса, старейшин и Неясыть на челн Печора. В городе никому из них теперь нечего было делать. К ним же я присоединила и Шабура,

доверив его судьбу Абарису. Только Троя ни за что не захотела оставлять меня. Она осталась со мной. Водяной должен был увезти всех из Прониона и высадить на берег там, где можно было пробраться через горы в Аполло-Порт. Неясыть проведет их горными тропами, затем они попадут в столицу. Там Абарис должен будет предъявить ареопаг наместникам как законную власть. Хотя надежда на то, что они примут ее, не велика.

— Абарис, воспользуйся всеми известными тебе методами. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Не знаю, может ли хоть что-то подействовать на наместников.

— Не забывай, что это твоя земля, а не их! Ты должен убедить их выйти из столицы и напасть на Хамсина первыми, не дожидаясь, пока он возьмет город в осаду. Расскажи им о том, что случилось в Пронионе.

Эта идея была совершенно невыполнима, но я почему-то начала надеяться просто на удачу. Или на чудо.

Я стояла на причале долго, пока парус не превратился в маленький листок, оторванный ветром и унесенный к горизонту. Ветер усиливался, как и предсказывал Печор, приближался шторм. Но я надеялась, что морские духи не станут губить челн своего речного собрата, и он благополучно доберется до нужного места. Когда я едва уже могла стоять на ногах от порывов ветра и дождя, ко мне подбежала Троя. Она звала меня уйти с причала. Я на самом деле рисковала упасть в воду.

В стене, окружившей город Пронион, не были предусмотрены ворота. Мне предстоял спуск по лестнице вниз к отрядам Хамсина. Я прижалась щекой к каменной стене бойницы, которая еще совсем недавно покоилась глубоко под землей, а потом была извлечена из нее, опалена, полита кровью и слезами. Я обернулась назад. Никто не провожал меня. Я для всех здесь была чужая. А ведь именно ради этих людей я жертвовала сейчас своей свободой. Ну, что ж. Что значит слава, если ни чему не служит? И к чему она? А моя бесславная участь пусть послужит этим горожанам, с которыми меня ничего не связывало.

Один из жителей этого города все же помог мне спустить лестницу со стены. С той стороны меня уже поджидали. Как только я начала спускаться, ко мне направилась делегация во главе с уже знакомым мне персонажем: впереди всех шествовал ворон в человеческом облике. Позади его шло несколько солдат и Ю-Ю. Он-то, перегнав Ильсара, и встретил меня первым. Кажется, он выглядел обеспокоенным.

— Ты не ранена? — спросил он первым делом, выполняя, видимо, данную когда-то давным-давно клятву Гиппократа.

— Нет, — отстранила я его и остановилась, обратившись к подручному Хамсина:-Где твой хозяин, Скра?

— Обезопасьте пса, — кивнул он кому-то за своей спиной.

Двое солдат тут же направились к Трое, волоча металлическую сеть.

— А ну, не смейте трогать мою собаку! — не выдержала я и потянулась к рукояти меча.

Моя рука была резко перехвачена и заведена за спину. Я почувствовала, как в запястья впилась веревка. Сопротивляться было глупо. Я лишь скрежетала зубами и посылала им всем мысленные проклятья.