Гипнотизер для темных дел
Шрифт:
– Что ты мелешь?
– Не смейте так разговаривать со мной, – вспыхнула Прохоренко. – Я все-таки не последний здесь человек.
– Да… я на тебя хотела, – Ирина Петровна демонстративно отвернулась от заместителя директора. – И запомни: для меня существует только один начальник – Терлецкий, и только его приказы я намерена выполнять.
– Значит, меня будут кормить объедками до особого распоряжения Максима Петровича?
– Никакими объедками тебя не кормят, – отозвалась Бородина. – Иди проспись, придурочная.
Виталина начала задыхаться, пытаясь ответить,
– Что надо?
Заместитель директора не растерялась:
– Вас тоже кормят объедками?
– Чего-чего? Какими объедками?
Его лицо налилось свекольным цветом, и женщина подумала: он прекрасно понял, о чем идет речь.
– На столовую давно поступают жалобы, – сказала она. – Во-первых, от персонала.
Он нахмурился:
– Не слышал ни одной.
– Неправда, – выдохнула Виталина Витальевна. – К вам не мог не прийти Слюсарев.
– Это кто такой? – Зайцев старался не смотреть ей в глаза.
– Это электрик, единственный, кстати, на весь лагерь, – напомнила заместительница. – Вчера он обращался в медпункт по поводу отравления прокисшим супом. Кстати, разве персонал не поставлен у нас на трехразовое питание?
– Поставлен, – кивнул Алексей Викторович.
– Тогда чем объяснить, что сотрудников, включая меня, и вожатых кормят тем, что не предусмотрено в общем меню? – поинтересовалась Прохоренко. – Сегодня нам подали заскорузлые пельмени, которые давали детям четыре дня назад, в то время как воспитатели и ребятня ели нормальную мясную запеканку. Вчера – трехдневную жареную картошку с подгоревшими кабачками, причем я видела, как овощи сгребали с тарелок наших воспитанников, которые не стали их есть. Позавчера…
– Хватит, – перебил ее Зайцев. – Я не видел ни одной докладной или заявления. Пишите. У вас есть бумага? – он потянулся к столу за листком.
Прохоренко уселась в соседнее кресло, не дожидаясь приглашения:
– Диктуйте.
– Прошу разобраться с моим питанием, – пробормотал Алексей Викторович, подождал, пока женщина поставит дату и подпись, и взял документ. – Можете быть свободны.
– Спасибо. Я надеюсь на вашу помощь.
Зайцев развел руками:
– Всегда пожалуйста.
Ничуть не веря его словам, Виталина направилась к воспитателю сорокового детского дома города Приреченска Валентине Дмитриевне Сизовой, пожилой женщине с вечно испуганным взглядом. Двое исчезнувших мальчиков числились в ее отряде, и Прохоренко хотела поговорить именно об этом. Миновав тропинку с розовыми магнолиями, замдиректора вышла на асфальтированную дорогу, ведущую к первому корпусу. Искать воспитательницу ей не пришлось: та сидела на скамейке и читала газету.
– Здравствуйте, Валентина Дмитриевна.
Сизова вздрогнула всем телом:
– Добрый вечер.
– Можно присесть
– Конечно.
Виталина Витальевна улыбнулась:
– Как дела?
Руки воспитательницы, крепко вцепившиеся в газету, задрожали:
– Все нормально. А что?
– Нашли Иванова и Давыдова?
В выцветших голубых глазах женщины она увидела самый настоящий страх:
– Вы что-то знаете?
Этот вопрос удивил Прохоренко:
– Что я должна знать?
– Об этих мальчиках, – толстые пальцы мяли бумагу. – Где они?
– Вот я и спрашиваю у вас.
Валентина Дмитриевна вздохнула с облегчением:
– Значит, все по-прежнему?
Замдиректора не могла не съехидничать:
– А вы и рады…
Щеки Сизовой покраснели:
– Ну как вы можете такое говорить…
Прохоренко пожала плечами:
– А что я должна думать, если их никто не ищет, включая вас? Кстати, можно поинтересоваться, почему?
Воспитательница расслабилась и попыталась улыбнуться:
– Их ищут и найдут. На этот счет можете не сомневаться.
– А почему вы так уверены?
Валентина Дмитриевна уже спокойно свернула газету:
– Вы работали когда-нибудь с подобным контингентом?
– Нет, – призналась Виталина Витальевна.
– Тогда послушайте меня, – Сизова коснулась ее руки. – Все мои воспитанники с ужасающими диагнозами. Вы наверняка в курсе и видели их медицинские книжки, но из всего перечня болезней слышали только о таких, как олигофрения и шизофрения. А ведь есть еще масса неприятных сюрпризов в жизни. Короче, эти дети непредсказуемы и абсолютно все склонны к криминалу и бродяжничеству. В Приреченске из нашего детдома каждый день кто-нибудь сбегает, и удержать такого ребенка, поверьте, не способны ни стены, ни охрана. Однако потом их находят. Некоторых – на следующий день, других – спустя недели и месяцы. Обычно наши воспитанники далеко не уходят, стараясь только по понятной им логике быть ближе к детдому, возможно, надеясь вернуться, если будет совсем невмоготу. Но встречаются и искатели приключений. Их тянет на вокзал, где они облюбовывают местечко в товарняке и мчатся на север или юг. Таких мы тоже находим. Иногда через программу «Жди меня». В прошлом году из этого лагеря убежали трое парней. Их отыскали через десять дней.
Прохоренко ахнула:
– Где же они были?
Валентина Дмитриевна ухмыльнулась:
– Засели где-то в камнях предгорья.
– Как же они там жили?
Улыбка воспитательницы стала еще шире:
– Да прекрасно. По их понятиям, конечно. Ночью совершали набеги на дачи, днем купались, загорали и готовили незатейливую еду. Поверьте, подобная жизнь устраивает их больше воспитательных мероприятий в лагере и стараний спонсоров, заключающихся в том, чтобы хорошо одеть их и обуть, вручить каждому мобильный телефон, плеер и деньги на карманные расходы. Сумма, должна заметить, немалая. Вы вряд ли дадите столько своему внуку. И тем не менее, опять же в прошлом году, группа наших деток отправилась просить милостыню по окрестностям, плача и приговаривая: «Мы детдомовские, подайте на хлебушек».