Гипноз для Марии

Бах Ричард Дэвис

– Мне пора в путь.

– Счастливого полета, – сказала она. – Это важно, я понимаю.

Он моргнул, получив запрещающий сигнал. Может, она права. Погода улучшается к востоку, грозовой фронт уходит. Рано, можно подождать еще немного, пока не распогодится.

– Ладно, – сказал он, – слушайте, что произошло.

Он снова стал рассказывать о вчерашнем дне, со всеми подробностями, какие мог припомнить, зная, что она остановит его, когда он дойдет до эпизода с авиалиниями.

– Сначала она сказала: «Бог мой, кто-нибудь, помогите, он умер!» А я сказал: «Может, и так, мэм, а может, нет».

– Стоп, –

сказала гипнотизерша. – Вы предположили, что она, возможно, ошибается и ее муж жив. Для нее это была новая мысль, она приняла ее, и та дала ей надежду, даже больше – стимул, чтобы жить.

Он об этом тогда не подумал.

– Я сказал ей, что она может управлять самолетом и без него.

– Стоп, – сказала Ди Хэллок. – Вы предположили, что она может управлять самолетом. Еще один новый для нее вариант.

– Я сказал: «Лучше нам доставить его на землю». Употребил местоимение «мы» – как мне показалось, я знал, что она скажет дальше.

– Стоп. Вы не только гипнотизируете ее, вы знаете, что делаете это.

– Она сказала: «Я не умею управлять самолетом», поэтому я сказал: «Хорошо, тогда мы посадим его вместе».

– Стоп. Вы отрицаете ее утверждение, что она не умеет управлять самолетом, а ваша интонация, ваша уверенность говорят об обратном. Отрицание и утверждение – установки, которые приводят к действию.

И все в таком духе. Ди Хэллок останавливала его почти на каждой фразе. Форбс дал установку, что та умеет управлять самолетом, сказала она, он утверждал и подтверждал, давал невербальные подсказки, дал установку положиться на его авторитет инструктора, внушил поверить, что он доставит ее на землю живой и невредимой, подкреплял установки юмором… Ее список был бесконечен и включал каждую фразу, которую он помнил.

Он соглашался и кивал. Его соседка по столу внушала ему, что он управлял умом Марии. Неужели гипнотизировать так просто?

… – «Я поговорю с диспетчерской вышкой по другому радио. Не волнуйтесь, вас я тоже буду слышать. Можете со мной разговаривать, когда захотите, договорились?»

– Стоп, – сказала она. – Что вы ей сейчас говорите?

– Ей практически ничего не надо делать. Мистер Авторитет следит за каждым ее движением, даже когда говорит с кем-то еще.

– Точно.

– Я сказал башне: «Нет, но не помешает подогнать „скорую“ для пилота и пожарную машину. Пусть во время приземления машины будут двигаться позади самолета, хорошо? Мы не хотим, чтобы едущие рядом машины отвлекали ее во время посадки».

– Стоп. Что вы теперь делаете?

Он улыбнулся.

– Гипнотизирую диспетчера на башне.

Она кивнула с серьезным видом.

– Вы даете установку, что вы главный и что он должен это принять.

… – «Мария, впереди нас взлетно-посадочная полоса. Мы делаем большой плавный разворот, чтобы зайти на нее. Очень плавный, никакой спешки. Для вас это совсем нетрудно».

– Смотрите, что вы делаете, – сказала она. – Даете установку, что все уже закончилось успешно.

– Точно. Неужели это правда?

– Что скажете? – спросила Ди Хэллок. – Сколько установок

в вашей истории? Двадцать? Тридцать? О скольких вы еще не упомянули? Мои клиенты впадают в транс средней степени уже после одной такой фразы.

Она подняла чашку, но пить не стала.

– Установка-Утверждение-Подтверждение, снова и снова, как спирали, которые используют в фильмах, чтобы показать, что человека… гипнотизируют…

– Вы хотите сказать, что не я один на это способен? Кто угодно может нас загипнотизировать? Любой это может?

– Не только любой это может, сэр, а все это делают, каждый день. Вы это делаете, я это делаю, дни и ночи напролет.

По ее лицу он догадался, что она думает, будто он ей не поверил.

Она наклонилась к нему, вид у нее серьезный.

– Джейми, всякий раз, когда мы думаем или говорим: я…, я чувствую…, я хочу…, я думаю…, я знаю…, ты похож…, ты можешь…, ты…, ты не можешь…, ты должен…, я должен…, я буду…, это…, это не…, всякий раз, когда мы используем оценочное суждение: хороший плохой лучше дурной самый лучший красивый бесполезный потрясающий правильно неправильно ужасно очаровательно великолепно напрасно…

Всем своим видом она давала понять, что список бесконечен.

– И так далее и так далее, каждое наше утверждение – это не высказывание, а установка, и если мы ее принимаем, она проникает в нас глубже.

Она усиливает саму себя.

– Говорю себе, что чувствую себя прекрасно, когда чувствую себя скверно, – сказал он, – и «прекрасно» усиливается. Так, что ли?

– Так. Говорим себе, что чувствуем себя прекрасно, когда нам скверно, и плохое уходит с каждой новой установкой. Говорим себе, что чувствуем себя отвратительно, когда просто неважно, и с каждым словом нам становится хуже. Установки усиливают сами себя. Установки усиливаются.

Она замолчала, подняла брови на мгновение. Поражена своим напором, подумал он.

– Интересно, – сказал он. Его слова усиливались, погружая его в транс понимания, что все сказанное ею гораздо более чем просто интересно. Если в том, что она говорит, хотя бы четверть правды, десятая часть правды…

– Гипноз вовсе не мистика, Джейми. Все дело в повторении, в повторении снова и снова. Установки приходят отовсюду, от нас самих, от людей, которые нас окружают: подумай так, сделай то, будь таким. Установки, исходящие от камней: они твердые, они вещество, даже когда мы знаем, что материя – не что иное, как энергия, бесчисленные связи, которые мы воспринимаем как вещество. Нет ничего на свете твердого, нам только кажется…

Будто решив не углубляться дальше, она замолчала с поднятой чашкой в руке.

Установка, утверждение, думал он. Эта леди права. Из всех установок, которые мы слышали, видели или осязали, наша правда состоит из множества тех, что мы приняли. Исполняются не наши желания или мечты, а установки, которые мы приняли.

– Вы сделали это с Марией, – наконец сказала она, – погрузили ее в глубокий транс, и это не Мария посадила самолет, а вы. Ваш ум вселился в ее тело на короткое, но достаточное время, чтобы спасти ей жизнь.