Гитлер и я

Штрассер Отто

Таким образом, республиканец Гитлер пожелал лично увидеться с баварским кронпринцем генерал-фельдмаршалом Руппрехтом и сообщить тому, что его покойный отец будет отомщен!

Так Гитлер поверил, что победа у него в руках. Фон Лос-сов и Зайссер поддержали Кара. Между ними установилось определенное взаимопонимание. Гитлер был вооружен, и необходимо было поднять ему настроение и не препятствовать его планам.

Стоит заметить, что Гитлер в тот день произвел единственный выстрел - в потолок. Фон Кара не нужно было слишком сильно пугать.

Казалось, что все удалось уладить мирным путем. Затем

роялист-республиканец и революционные монархисты вернулись на митинг, держа друг друга за руки.

Но Гитлер не мог устоять перед искушением еще раз выступить перед публикой. Он был не способен действовать без аплодисментов завсегдатаев мюнхенских пивных. Он начал изощряться в красноречии, излагая свое кредо.

– Я предлагаю себя на пост политического лидера национального правительства, пока мы не покончим с преступниками, ведущими нашу страну к гибели, - заявил он.
– Густав фон Кар станет регентом Баварии, Эрист Пенер - премьер-министром. Его превосходительство генерал Людендорф будет командовать национальной армией. Генерал Отто фон Лоссов станет министром рейхсвера, а полковник фон Зайссер - рейхсминистром полиции. Задача этого временного правительства - выступить на Берлин, этот новый Вавилон... Я спрашиваю вас, согласны ли вы?..

В это время приехал Людендорф. Он был смертельно бледен, события застали его врасплох, но генерал не потерял самообладания.

– От своего имени я заявляю, что передаю себя в распоряжение национального правительства, - сказал он.

Генерал действовал «от своего имени», а будущий «политический лидер» разглагольствовал, объяснял и заигрывал с толпой.

Ничто не могло бы сильнее развлечь завсегдатаев пивной. Они были в восторге. Гитлер и Кар страстно пожали друг другу руки.

Гитлер хотел немедленно приступить к формированию национального правительства, но фон Кар сослался на усталость и предложил обсудить все вопросы завтра утром, на свежую голову.

В тот момент единственным желанием этих революционеров и правителей Новой Германии было поскорее лечь в постель, что совсем не удивительно. Возможно, в случае с Гитлером свою роль тут сыграла и кружка пива, которую тот выпил для поднятия духа через две минуты после того, как закончил угрожать револьвером генералу фон Кару.

– Я умоляю Ваше превосходительство (большой глоток пива), не терять из виду (еще глоток), наше общее дело (еще глоток)... и интересы Германии! (еще глоток). Завтра национальное правительство придет к власти, или мы все умрем.

Праздная болтовня, не более! Дважды в тот вечер Гитлер клялся, что поражение означает для него смерть. Однако он ухитрился выжить.

В ту же самую ночь фон Кар стал готовить контрудар. Когда военизированные отряды правых («Кампфбунд») попытались захватить некоторые общественные здания, они получили решительный отпор. Однако вплоть до самого утра Гитлер даже не подозревал, что часть союзников его предала.

«На рассвете мы вернулись в «Бюргербройкеллер», - позднее рассказывал он, - и Людендорф присоединился к нам. Но ничего не происходило, и к полудню мы еще не имели никаких новостей».

Время шло, а Гитлер пока не находил в себе смелости посмотреть правде в глаза. Сейчас он страстно желал только одного - выступать с бесконечными речами

перед толпой, чтобы удостовериться в одобрении мелких буржуа.

В 12.00 было решено провести в городе «пропагандистский марш». К этому времени Мюнхен был заполонен войсками и полицией. Во главе процессии шли Гитлер и Людендорф, а следом за ними - штурмовики. Гитлер был настроен оптимистически и верил, что массы с ним, поэтому не ожидал никаких столкновений.

В действительности было неважно, поддерживали его массы или нет. Как бы громко толпа ни приветствовала пропагандистов на Мариенплац, как бы сильно ни жаждала она крови «участников преступления 1918 года», единственное, что в тот день имело значение, - это присутствие полиции.

Лишь только люди Гитлера вышли на открытое пространство на Фельдхернхалле, полиция открыла огонь.

То, что случилось дальше, было одним из самых позорных эпизодов послевоенной истории Германии.

Когда Людендорф шел прямо на полицейский кордон, стреляющий по людям, Гитлер, которого Ульрих Граф закрывал своим, телом, бросился на землю.

Любые другие версии происшедшего, несомненно, лживы - Гитлер позорно шлепнулся на землю.

В последовавшей за этим рукопашной схватке тринадцать нацистов были убиты и многие ранены (среди них и Герман Геринг). Немедленно начались аресты сторонников Гитлера, однако сам он успел бежать на чьей-то частной машине.

Моему брату Грегору после схватки удалось вместе со своими людьми добраться до дороги на Ландсхут. На пути домой они были остановлены подразделениями рейхсвера. Капитан Эрхардт взял на себя миссию парламентера и предложил Грегору сдаться.

– Пропустите, или мы начнем стрелять, - ответил Грегор.

Военные без особых колебаний решили, что пора прекратить кровопролитие. Грегору и его людям позволили беспрепятственно вернуться домой.

На следующий день, когда Грегор и Гиммлер, шокированные провалом путча, были готовы сесть за стол переговоров, перед ними появился одетый по полной форме Георг Хефлер.

– Присаживайся, позавтракай с нами, - сказал Грегор.

– Я пришел арестовать вас, - холодно ответил Хефлер.

Дом заполнился одетыми в зеленую форму полицейскими. Грегор под эскортом своего зятя отправился в тюрьму города Ландсхута.

Спустя несколько дней арестовали Адольфа Гитлера. Он бежал в Уффинг, где спрятался у своего друга Путци-Ганфштенгля, будущего директора пресс-бюро рейхсканцлера. Полиция обнаружила Гитлера, когда он прятался в платяном шкафу фрейлейн Ганфштенгль.

Глава 4. Как Гитлер написал «МАЙН КАМПФ»

Даже самое популярное правительство, если оно злонамеренно не исполняет свои обещания, рискует потерять доверие толпы. Правительство фон Кара никогда не было популярным, а то, как фон Кар предал доверившихся ему революционеров из «Бюргербройкеллера», вызвало ненависть и презрение. Народ был возмущен. Пролитая 9 ноября кровь и предчувствие надвигающейся гражданской войны возбуждали людей. Несмотря на снисходительность судей, мюнхенский процесс, который был похож не на справедливое судебное разбирательство, а скорее на фарс, вызвал шквал сочувствия к национал-социалистам.