Гитлер в Москве
Шрифт:
Москва, Элитный жилой центр «Кузьминки».
Август 2008 г.
Накануне произошел не очень приятный разговор с Николаем Петровичем. Он пригласил меня к себе, и без обиняков начал.
— Виктор, а нельзя мне туда — навсегда?
Глупых вопросов куда, я задавать не стал.
— Не знаю, получиться ли. Сам-то я на «резинке», и не думаю, что у вас получиться. Хотя подобная экскурсия даже первому космическому туристу не снилась. Но навсегда? Даже если и получиться что вы там будете делать? Вы русский, вас там все эти партийные бонзы просто сожрут. И не надейтесь на дружбу с фюрером — у него настроение по пять раз на дню меняется. Ведь и расстрелять может.
— Не надо мне говорить простых вещей. Которые я сам прекрасно понимаю, — ответил Николай Петрович. А что касается бонз, так у меня тоже зубы очень острые, не забывайте я был цеховиком.
— Тоже мне сравнили, — усмехнулся Виктор, — большая политика и…, - тут он
— И мелкий жулик, вы это хотели сказать, а вот и ошибаетесь. Большую политику я знаю плохо, признаю, но людей, которые ее делали знаю очень хорошо. В приятельских отношениях с ними был. Так что за меня не беспокойтесь.
— Все-таки не понимаю, почему вы так хотите отсюда перебраться в передвоенную Германию? А Ваши предприятия, холдинги?
— Всем уже давно заправляют мои дети. На них я могу положиться. А вот на внуков не могу, здесь ничего не поделаешь. Смогут их мои дети воспитать так чтобы они дело унаследовали — хорошо, а — нет, то я здесь бессилен. Кто будет старика слушать. Вот что меня больше всего припекает. Невозможность больше ничего сделать в этом мире. Сидеть в коттедже и на огонь в камине смотреть, или молодую любовницу завести? Нет, не по мне и скучно. А там я думаю что очень пригожусь.
— Хорошо, поедем все вместе, а как у вас с «резинкой» будет я честно не знаю.
— Договорились, — подвел он итог разговору.
Шоссе в пригороде Берлина.
Август 1939 г.
Приняли нас хорошо, даже можно сказать душевно. Такого оцепления я не видел даже когда президент проезжал. Роты две не меньше эсэсовцев стояли. Они еще и танков нагнали, хотя по мне старые они не грозные. А рядом наверняка батарея гаубиц, где-нибудь в лесочке притаилась. Впрочем все это моя паранойя. Но когда вываливаешься из портала на…, а что, дороги в Германии очень даже ничего. Я боялся грунтовки, а тут нормальное асфальтовое шоссе. Ну по крайней мере одной беды у них нет. Но вот когда в воздухе прогудела эскадрилья «Мессеров», я посмотрел на Ланге, тот только пожал плечами. Мол сам не знаю, что здесь твориться. Правда меня успокоило, что увидел машины с красными крестами на белом фоне, значит медпомощь, и несколько пожарных машин тоже неподалеку в поле стоит. Остановились мы, а вот и комитет по встрече, с Алоизычем во главе. Когда остановились нас тут же взяли в плотное кольцо. Нет, не арестовывать, скорее наоборот. Следили, чтоб никто посторонний не заметил.
— Что происходит?! — первым делом закричал я Мюллеру, вылезая из кабины и показывая на разворачивающуюся эскадрилью «Мессеров».
— Успокойтесь Виктор, — закричал в отвел Мюллер, — мы не знали где вы именно перейдете, поэтому весь район оцепили под видом учений, а жителей близлежащих деревень на время отселили. Сами написали, что есть погрешность в ваших подсчетах. Никто не ранен?
— Вроде обошлось, — начал понемногу успокаиваться я, — но все равно проверьте всю группу.
«Ага, и он и я понимаем, что это игра на остальных, разведка должна учитывать все варианты, и если бы нас забрало ФСБ, и к ним через портал приехала бы танковая дивизия, или наши начальники, что еще хуже, а могли бы и просто запустить к ним атомный боезаряд. Тоже вариант. Так что все нормально», — приходя в себя размышлял я, а так все действительно грамотно отыграно и для своих и для чужих». Потом подошел фюрер, поблагодарил.
Пригород Берлина. Главное здание проекта «Призрак в доспехах».
Август1939 г.
А дальше началось как всегда наказание невиновных и награждение непричастных. Это у нас бы оно началось, здесь было все как надо. Собрались в большом зале проекта. Там же были все причастные. Расселись на стульях. Жестких, но по выделке резного дерева, видно, что дорогих. Чувствовал себя как в старом кинотеатре в детстве, вроде и жестко, но и фильм посмотреть хочется. Меня посадили в первый ряд, но сбоку. Рядом со мной — мой переводчик. Никакой сцены. Участники шпионской группы просто сели в середине, на те же неудобные стулья. Я начал осматриваться и сразу почувствовал к себе всеобщее внимание. Смотрели без восхищения, а как на какого-то инопланетянина. Вроде и союзник, но все же чужой. Но это малая часть зала, не вытравили их них еще идеологию сверхчеловеков. Большинство же смотрело с вежливостью, но и в тоже время с жалостью. У всех же собравшихся здесь был высший допуск, а значит они знали реалии моего мира. Увидел и Николая Петровича, в эсэсовском мундире, который что-то увлеченно обсуждал с Кейтлем. Наконец ожидание закончилось и в зал вошел фюрер со свитой. Коротко поздоровался со всеми, а дальше толкнул речь. Надо отдать должное моему переводчику переводил он почти синхронно. Фюреру речи конечно писали, но он так часто импровизировал, что мой переводчик не мог выучить ее заранее. Опять говорил банальные вещи. О лучших сыновьях германской нации, о трудном задании, которое они выполнили, вот только я не понял, что было в нем трудного. О их хороших качествах
— А почему они все в военной форме? Из военной разведки здесь только двое, Ланге и Вольмер, остальные гражданские специалисты. Так почему они в военных мундирах.
— Их гражданское прошлое осталось в прошлом. Теперь они на службе у Рейха. Их кстати об этом заранее предупредили, еще до объявления задания. Все согласились, дали соответствующие подписки и заявление на прием в Вермахт.
— Тогда не скажете мне их сегодняшние звания. Я слышал что они «представлены к внеочередному званию», и какое у них оно сейчас, вот только не надо мне всех этих оберштурмбанфюреров. Все равно не выучил. Давай в переводе на звания советской армии. Сможешь?
— Конечно, я изучал ваше иерархическую военную лестницу. Ланге, по-вашему подполковник, был майором. Вольмер — майор. Остальные — капитаны. Примерно так.
— Ого, — удивился я, — а вот так сразу и в капитаны?
— А что, вы представляете что они сделали для страны?
— Еще бы, я не только представляю, я это видел, — хмыкнул я и перестал продолжать дискуссию.
А дальше как всегда в таких случаях начался банкет. А ничего такой корпоративчик в стиле Третьего Рейха, впрочем почему в стиле, Это и есть Третий Рейх, самый натуральный. Но не было привычных нам столов буквой «П», а вместо этого отдельные столики, на четыре-пять человек. Вежливые официанты, я с переводчиком естественно за одним столом, за ним же какой-то чин из СС, и две барышни. Именно барышни, а не девушки. Ну не верю я что их сюда просто так посадили, рядом со мной. Естественно ничего навязчивого, по типу клюнет, хорошо, не клюнет, ну и не надо. Но как они мои вкусы рассчитали. Одна брюнетка, другая рыженькая, знают, что я блондинок не люблю. И у обоих третий допуск. То есть могут говорить со мной о всяких новых девайсах. Понятно, что они никакой разведподготовки не имеют, не те времена, в Абвер девушек еще не привлекали, но сейчас другой случай, им наверняка объяснили, что лучше со мой «подружиться». А если больше, то и они получат больше. Вобщем-то правильно, натуральное поведение, оно самое непредсказуемое. И ведь фигурки подобрали. У немок сейчас широкие бедра в моде, а у этих как у наших фотомоделей, и глаза такие честные, что сразу хочется карманы проверить. Скорее всего мои соседки по столу из тех, кто хочет стать актрисами. Но пока ничего не получается. Вот им такая роль очень подходит. Спецподготовка не нужна, а меня получить под соусом именуемым «любовь», очень даже можно. Но и я не так прост. Они в наших фирмах не работали. Похохмил с ними, поулыбался, пообщался без всяких неприличных намеков, все в светских манерах. А потом ушел, сославшись на усталость. Виде ли бы вы их разочарованные мордочки. По пути встретил Мюллера и высказал ему:
— Генрих, ну сколько можно, не надо мне эти ваших артисточек.
— Вы довольно проницательны, — усмехнулся Мюллер.
— Попытка не пытка, не правдали Лаврентий Павлович? — заметил подошедший к нам Гитлер.
— Мой фюрер, меня зовут Генрих, а не Лаврентий, — с улыбкой не стал отвечать на шутку Мюллер.
— И как вам Виктор наше гостеприимство? — ехидно спросил Гитлер.
«Ого, а Азоилыч немного выпил. Да не немного, он на радостях успел хорошо принять».
— Неплохо, но хотелось бы где-то переночевать, — отозвался я.
— Есть два варианте, у меня, и у Генриха, — ехидно заявил Гитлер.
— Лучше у вас, — сразу ответил я, — у Мюллера конечно и тишина, и обслуги больше. Но как-то не люблю я подземелий.
Фюрер расхохотался и предложил шикарный номер в «Берлин-Плаза» — лучшем отеле Берлина.
Хойерсверда. Научный Центр Цузе.
Август, 1939 г.
Вальтер Браун в последующую после возвращения неделю успел проклясть все, свою работу, профессию, компьютеры и особенно всех этих начальников и ученых. Нет, конечно персональный самолет и машина это огромная привилегия, если бы не приходилось кататься по всей Германии. Первые три дня они просто собирали сервера и ставили операционку. А вот потом — Альтена забрали к себе радиотехники и Цузе вместе с ними. А он один остался выкручиваться. Но заводов, где нужна новая техника — много, а он один, к концу второй недели он потерял счет времени, отсыпаясь урывками в самолете или машине. У кого-то слетали драйвера, у кого-то не грузилась система. А его еще попросили начать обучать специалистов, на что Вальтер не стал кричать, а спокойно показав циферблат часов устало спросил «Когда?». Но постепенно жизнь стала налаживаться. Подключилось еще несколько человек, неплохо изучивших компьютеры. Но еще долгое время лучшим специалистом по серверам оставался только он. Опыт, он приходит только со временем.