Гладиатор поневоле
Шрифт:
Неркату опять задумался о том, стоит ли ему продолжать дело? Сколько можно летать на планету, обходя кордоны и выплачивая огромные деньги члену совета, курирующему пограничную службу? На счету кругленькая сумма – не пора ли завершить эту торговлю? Рожи керкаров ему уже снятся – как в дурном сне. Вон, богатеи, летают себе в своих поместьях и летают. У одного Агарлока пять таких поместий, каждое из которых больше поместья Неркату как минимум в пять раз! Стоп!
Неркату встрепенулся, сдернул шлем и отдал управление мозгу корабля, приказав держать направление на базу. Он вспомнил! Теперь он знал, что это за раб, и предвкушение большого куша наполнило его тело трепетом. Вскочив с кресла, капитан быстрым шагом направился в старпому, который сидел в углу и
– Брось свою хрень! – возбужденно сказал контрабандист, подбежав к старпому и плюхнувшись в кресло рядом. – Разговор есть! На тридцать миллионов!
– Какие тридцать миллионов, хозяин? – заинтересовался старпом, сощурив зеленые веки, – а нам чего-нибудь перепадет?
– Перепадет! Помнишь Агарлока? Так вот – шесть лет назад…
Неркату рассказывал историю своей встречи с известным рабозаводчиком, и глаза старпома раскрывались все шире и шире, таращились на хозяина, как на какое-то чудо. Он некоторое время молчал, потом спросил:
– А вы уверены, что это он? И вообще – там речь шла о двоих, как я понял, но он один! И еще – отдаст ли Агарлок деньги?
– Отдаст, – уверенно заявил капитан, – раб ему очень, очень нужен, уж не знаю – почему. Если такие деньжищи сулит!
– А керкары? Они же заплатили за то, чтобы раб спокойно долетел до города, как они поступят, если он не доберется?
– А откуда они узнают? Кто им расскажет? У нас десять членов команды – вместе со мной и с тобой. Мы пообещаем им большой куш, а когда прилетим, всех вырежем. Сунем потом тела в дезинтегратор, и все. Мы с тобой летаем уже сколько? Тридцать лет? А команда меняется постоянно – кому нужны эти придурки, кто о них вспомнит? И все будет шито-крыто, никто не узнает. Ты получишь пять миллионов! Это хороший куш, согласись! Керкары? Да пошли они, эти керкары! Получим деньги и разбежимся – я в свое поместье, а ты положишь деньги на счет и будешь жить с процентов, выйдет больше, чем зарабатывал старпомом! И спокойно, без хлопот! Бабу заведешь себе, может, прикупишь пару девок с Саруга, они сладкие, послушные!
– Я бы хотел десять миллионов, – угрюмо сказал старпом, – я работал на вас тридцать лет, так что, как мне кажется, заслуживаю хорошего вознаграждения, тем более что дело связано с убийством.
– Хорошо! – с воодушевлением сказал Неркату, – десять, так десять! Получишь свои десять! – А про себя пообещал: «Уг тебе, мерзкая жадная тварь, а не деньги! С каким наслаждением я отрежу тебе башку! Ты бы знал! Видеть твою угрюмую мерзкую рожу тридцать лет – да мне приплатить за это надо!»
Вслух же он сказал другое:
– Собирай людей. Выдай им из оружейной станнеры, игловики, пусть возьмут сеть для поимки рабов. Осторожно – собирай по одному, чтобы он не видел и не слышал! Раб сейчас в грузовом отсеке, сидит на ящиках. Это просто отлично – там просторно, есть где разгуляться с сетью. Командуй! Я останусь в командном отсеке – на всякий случай, вдруг с мозгом опять будут проблемы, надо проконтролировать. Последнее время у него совсем ум за разум зашел, истерики каждые два дня. Вас девять человек – неужели не справитесь с одним мальчиком для удовольствий?!
Неркату решил не участвовать в поимке не потому, что надо было контролировать мозг – внезапно ему вспомнилось, что Агарлок в основном занимался поставкой бойцов для арены. Участвовать лично в захвате было довольно глупо – случайного луча из игловика или удара станнера еще никто не отменял, да и зачем рисковать своей головой, когда можно подставить голову подчиненного? Это же истина, не требующая доказательств!
Что-то бродило у него в голове, какие-то воспоминания, какие-то мысли… и это тоже было важным фактором, который заставил его остаться в кресле наблюдателя. Что-то ускользало из памяти. Что-то важное, что могло повлиять на решение. Но контрабандист все выбросил из головы –
Неркату поудобнее устроился перед громадным экраном и переключился на грузовой отсек. Раб так и сидел, тупо глядя перед собой и тараща свои отвратительные синие глаза куда-то в пространство. Капитану были видны все уголки огромного помещения, пригодного для того, чтобы загрузить в него целый отряд одноместных бронефлаеров-истребителей. Собственно, для этого ранее и применялся отсек, называемый теперь грузовым. У него имелись огромный пандус, по-другому дверь, при поднятии плотно закрывающая выход наружу, и еще пять дверей, ведущих из внутренних помещений корабля.
Неркату не знал, для чего нужно столько дверей, ведущих внутрь, но полагал, что это сделано для того, чтобы экипажи десантных и истребительных флаеров не скапливались в коридорах и свободно проходили к казармам и каютам. Большинство этих казарм и кают были теперь пусты, покрыты пылью, заняты оказались только пять двухместных, где и проживали члены экипажа.
Неркату смотрел за передвижениями своих людей – они скопились за дверями, ведущими в грузовой отсек, по команде старпома осторожно открыли бесшумные двери, ушедшие в перегородки, вошли в трюм. Четверо несли сети, которые применялись для поимки взбунтовавшихся рабов – это были липкие штукенции, прилипавшие к тем, на кого их набрасывали. Чтобы их снять, требовался специальный состав – жертву поливали им с ног до головы, и тогда сеть слетала, как шелуха. Все были вооружены станнерами, оглушающими объекты направленным лучом инфразвука, и на всякий случай – игольными лазерами, ну это – на всякий случай. Вдруг жертва разбушуется так, что придется ее подстрелить. Неркату никогда не оставлял дело на самотек и старался предусмотреть все возможные исходы.
Команда растянулась цепью и уже была на расстоянии метров двадцати от раба, когда тот наконец заметил передвижения и что-то спросил у старпома. Неркату прибавил чувствительности аудиодатчиков, и они передали ему разговор:
– Вы хорошо подумали? Если вы сейчас вернетесь на свои места, я забуду о вашем решении. И вы останетесь живы. Назад, я сказал, уроды зеленые!
То, что произошло дальше, иначе как избиением назвать было нельзя. Неркату с ужасом и удивлением смотрел на происходящее и понимал, что крепко попал.
Уже через несколько минут он вспомнил, что так долго ускользало из его головы. Вспомнил, когда остановить и изменить что-либо было уже невозможно.
Первая волна нападавших с ловчими сетями накатилась на сидящего в расслабленной позе раба, как морская волна на утес, разбилась кровавыми брызгами. Раб с места, практически без особого усилия, перепрыгнул через брошенные сети и оказался в гуще нападавших. Мимоходом, как тростинки, сломал шеи двум здоровенным парням и продолжил смертоносное шествие между пытающимися свалить его контрабандистами. Белый раб вроде бы и не вертелся, особо не уклонялся и не нырял, спасаясь от ударов, но ни один из них не достиг цели. А вот его удары – каждый из них был или смертельным, или калечил человека так, что тот больше не мог сражаться. Умер глупый, но верный Зирт, захлебнувшись кровью из разорванного горла, потом упал с перебитой переносицей Нимуд, славившийся пьяными дебошами в заведениях Генариума, – кости сломанной переносицы вошли ему в мозг, и он скончался с удивлением на изуродованном побоями лице. Гортар погиб от удара в живот, дергаясь на полу от страшной боли в раздробленных органах. Шевалок бился на полу со сломанным о колено позвоночником… еще двое врезались в пол, поднятые в воздух и брошенные, как картонные коробки – раб был чудовищно силен. Он как будто видел, куда должен был быть направлен удар противника, и уклонялся от него с феноменальной, невероятной точностью. Станнеры, направленные в его сторону, били мимо цели, и через две минуты в живых остались только старпом и его дружок – здоровенный туповатый Димунк, который что-то вопил, указывая на противника.