Гладиаторы «Спартака»
Шрифт:
За мной идут. Я слышу шаги бошей в тюремном коридоре.
По правде говоря, в моем мужестве нет заслуги. Потому что после меня останетесь жить вы. Потом вам придется какое-то время жить без меня. Простите, если это будут трудные для вас годы. Но я жду вас. Мы воссоединимся и снова будем счастливы. Я люблю вас. Прощайте.
22 февраля. Парижская тюрьма Фрон. 1942 год".
Она выронила письмо. По щеке скользнула слеза и затерялась в глубоких морщинах. Графиня прикрыла тяжелыми веками глаза. На устах ее появилась улыбка.
...За час до этого момента улыбка блуждала на губах молодого человека
Этот парень, пивший уже третью чашку «эспрессо» с одним рогаликом и слишком много куривший для современного человека, владельцу «Дё Маго» Жюлю Лепелетье сразу не понравился. Однако каких-либо оснований попросить посетителя покинуть столик у Жюля не было.
Наконец в кармане посетителя мяукнул мобильный телефон. Он быстро выхватил его и приставил к уху. Разговор был короткий.
Парень небрежно бросил на столик синюю с золотой полоской бумажку в 50 франков, легко поднялся из-за столика и, не оборачиваясь, направился вниз по улице Де ла Монтань Сент-Женевьев.
У старого трехэтажного жилого дома он остановился. Оглянулся. Улица была пуста. И только на самом верху улочки у столика кафе «Дё Маго» стоял подбоченясь Жюль Лепелетье и смотрел в его сторону.
Парень с невыразительным лицом помахал ему рукой, развернулся и спустился еще метров на десять вниз по ступеням улицы.
Когда он обернулся во второй раз, у столика кафе «Дё Маго» уже никого не было. И вообще улочка в эту минуту была абсолютно пуста. Он внимательно оглядел окна нескольких жилых домов, выходивших на Де ла Монтань Сент-Женевьев. Жалюзи надежно закрывали внутренности квартир от июньской духоты и пыли. Никого.
Он вернулся чуть выше, остановился перед трехэтажным жилым домом постройки конца ХVIII века, еще раз огляделся, отмычкой открыл парадную дверь, стараясь не побеспокоить консьержку. Поднялся на второй — элитный — бельэтаж, и на мгновение остановился перед нужной дверью, чутко прислушиваясь к тому, что происходит за ней.
За дверью было тихо. Из квартиры напротив слышалось неразборчивое бормотание французского спортивного комментатора. Шел матч между «Барселоной» и «Реалом». Побеждала «Барселона». Комментатор так радовался этому обстоятельству, словно побеждали французы, а не выигрывали одни испанцы у других. Парень не был большим знатоком истории и географии и не знал, что испанцы и баски — это две большие разницы.
Он был специалистом по другой части. Он был киллером.
Поковыряв в замке сложной отмычкой и с удивлением убедившись, что у него ничего не получается, он, вновь затаив дыхание, прислушался.
Товарищеский матч накануне Суперкубка Европы между мадридским «Реалом» и «Барселоной» из Каталонии закончился победой басков со счетом 3:2.
Воспользовавшись шумом барселонского стадиона, разносимым телевизионными приемниками парижских футбольных болельщиков, парень приставил к замочной скважине небольшую металлическую коробочку, тут же издавшую тонкий писк. Писк, впрочем,
По результатам товарищеских матчей опытные болельщики, участники футбольных тотализаторов, составляли свои, оберегаемые от посторонних глаз и ушей, прогнозы развития событий в Суперкубке Европы.
Точно предсказав победителя финала, а тем более счет, можно было выиграть целое состояние.
Выигрыш зависел от того, в какой «Тото» вы играете: были «Тото» для бедняков, для среднего класса, для богачей и для магнатов.
Ставки там очень отличались друг от друга.
И парень об этом слышал. Но он не был футбольным болельщиком. Его профессия поглощала все силы и время, не оставляя места для хобби. Впрочем, его профессия для него давно стала хобби, приносящим хорошие деньги.
Задача, поставленная перед ним по телефону голосом незнакомого ему человека, измененным к тому же декодером, была проста: убрать жильцов этой квартиры. Бесшумно. И без следов. Это он делать умел. Пистолет с глушителем не производил ровно никакого шума. Что же касается следов, то и тут многолетний опыт позволит не оставлять зацепок полиции.
Писк в приборчике сошел на нет. Разблокировав электронную охрану, приборчик выполнил свою функцию и исчез во внутреннем кармане куртки паренька с незаметным лицом. Конечно, куртка в такую жару, даже светлая, полотняная, — помеха, зато глубокие карманы — большое удобство. Во втором ее внутреннем кармане находилась «беретта» с глушителем, которую парень и вынул, войдя в пахнущую пачулями и старушечьими румянами прихожую.
В коридорчике было так же тихо и пусто, как и в квадратной прихожей. Вдоль стен шли от пола до потолка книжные стеллажи. Он заглянул налево, судя по буфету и большому круглому столу, — в столовую. Со стен на него смотрели усталые и печальные лица людей прошлого века. Парень не был специалистом в этой области, но жизненный опыт подсказывал ему, что картины и портреты в столовой — дорогие. Так же осторожно он заглянул в комнату справа, дверь в которую была приоткрыта. Это была гостиная. Ее стены также были увешаны картинами, — правда, портретов здесь не было, — пейзажи и натюрморты. И опять парень подумал, что картины-то денег стоят. В другой ситуации, кабы не был на задании, мог бы взять. Но при выполнении задания своего основного работодателя, платившего всегда исправно и обещанные суммы, он никогда не шалил. Это было оговорено устным, но очень жестким контрактом, когда незнакомый голос, явно измененный декодером, давал ему первое задание — убрать какого-то русского предпринимателя, приехавшего на кинофестиваль в Каннах.
Прислушавшись и не уловив в квартире ни единого шороха (по наводке, хозяйка должна была быть дома), парень снял пистолет с предохранителя и медленно повернул круглую латунную ручку третьей двери. Бесшумно открывшись, дверь с тихим щелчком приникла к магнитному ограничителю. В глубине комнаты, служившей хозяйке спальней и дамским будуаром, в глубоком кресле, обитом серебристой парчой, прикрыв глаза и чему-то своему улыбаясь, дремала старуха.
Если бы парень был эстетом, или большим женоведом, он бы сказал: «Со следами былой красоты...»