Гладиаторы
Шрифт:
– Старина, есть более лёгкие способы покончить счёты с жизнью, чем говорить им такое.
– Я уволен?
– Ещё чего?! Хочешь бросить меня одного с этими шакалами? Отправишься с инспекторской проверкой на юг, а я сообщу комиссии сената, что у тебя был нервный срыв, и ты находишься на лечении. Мы с тобой слишком давно копаемся в этом дерьме, чтобы я позволил себе разбрасываться проверенными кадрами. Тем более, сейчас. Лучше скажи, что слышно о том парне, которого ты отправил через северную границу к русским?
– Ничего. В угоду этим снобам я вынужден был отправить его практически на верную смерть.
– Согласен. В своё время русская военная разведка доставила нам не мало хлопот. Что планируешь делать дальше?
– А что тут можно вообще планировать?
– удивлённо пожал плечами Саллеван. – Нужно дождаться результата от наших умников, и тогда уже придумывать какие-то ходы. Самое паршивое, что нам толком даже не известно, как воюют с пришельцами остальные.
– Согласен, такие вещи нам бы узнать не помешало.
– Хотите отправить в Россию одну из оставшихся девчонок?
– А смысл? База подготовки уничтожена, связи нет. Это, конечно, была глупость несусветная, отправлять человека на такое дело, но сам понимаешь, приказ есть приказ.
– Даже если он откровенно глуп?
– неожиданно спросил Саллеван. – Знаете, я столько лет выполнял самые разные приказы, что неожиданно понял. Никто из наших бонз, толком не знает, что, как и когда нужно делать. Комиссия сената по безопасности! С ума от счастья сойти можно. И хоть бы один из этих болванов понимал, о чём идёт речь. Чего стоит забросить в другую страну хотя бы одного агента. Не говоря уже о том, чтобы получать от него регулярную, и точную информацию.
– Ты чего вдруг развоевался, старина?
– удивлённо спросил директор.
– Устал. Эта война лишила нас всего, что было наработано с таким трудом. Мы слепы, глухи, и почти беззубы. А эти придурки ведут себя так, словно ничего не произошло, и всё осталось так, как было до войны. А мы даже приличные документы изготовить не можем. Базы нет. Вот так, - устало закончил Саллеван и, не спрашивая разрешения, уселся в одно из роскошных кожаных кресел, стоявших у директорского стола.
– Выпьешь со мной?
– неожиданно спросил директор, доставая из ящика стола бутылку скотча и два стакана.
– А нам теперь только и остаётся, что надраться до синих чертей, взять автоматы и, выйдя на улицу, начать палить во всё, что движется. Может, хоть одну тварь пристрелим, - с отчаянием обречённого ответил Саллеван.
– Похоже, тебе и вправду в отпуск пора, - покачал головой директор, передавая ему стакан. – Остановись, старина. Ты уже не в кабинете сенатора.
– Извините, сэр. Просто, я ума не приложу, как нам быть дальше. А самое паршивое, что мы никак не можем выяснить, что это за твари и что им от нас надо. Даже те захваченные ксеносы, что случайно оказались в наших подвалах продолжали молчать. Не смотря на все наши усилия. Один дурацкий свист, и всё.
– Скажу тебе откровенно, Смитти, у меня почему-то сложилось стойкое убеждение, что мы что-то упускаем. Не знаю, что, но упускаем. На данном этапе, мы смогли выработать самую приемлемую тактику борьбы с пришельцами. Отслеживаем каждую высадку
Но если случается так, что мы опоздали, то вся группа просто гибнет. Мы слишком дорого платим за шкуру каждого ксеноса. Должен быть способ обнаруживать их. Должен. А самое неприятное, что наши умники так и не смогли понять, что означает этот свист. Мы не знаем их языка, и никак не можем толком допросить пленных.
– Именно об этом я и говорю. Мы сделали всё, что могли. Добыли образцы оружия, пленных, а результата нет. Эти ублюдки топчутся на месте и только руками разводят; мало данных, сэр, не можем найти подходящий ключ, - передразнил Саллеван кого-то.
– Зато уже успели найти пару новых сплавов, добываемых только в вакууме.
– Идиоты! Если мы проиграем эту войну, они сами превратятся в полный вакуум, - зарычал Саллеван, от ярости расплёскивая виски.
– Побереги напиток, такого уже не делают, - с мрачной усмешкой проворчал директор. – Тут один фанатик от науки договорился до того, что якобы эти твари общаются ментально. В смысле, передача мыслей на расстоянии. Его, конечно, подняли на смех, и просто выставили из зала совета, где он осмелился это заявить, но я всё больше прихожу к тому, что в его словах есть рациональное зерно. Но как это проверить?
– А с чего он вдруг вообще так решил?
– задумчиво спросил Саллеван.
– Понятия не имею. Поговорить мне с ним так и не дали. Его вывели из зала, и куда он потом делся, не известно.
– Нужно найти его, - решительно ответил Саллеван.
– Зачем?
– не понял директор.
– А если на минуту предположить, что он прав, и эти твари действительно общаются ментально? Ведь существуют же люди, которые могут улавливать чужие мысли, так почему бы ксеносам не общаться таким образом?
– Звучит, как бред сумасшедшего, но удивительно логично, - нехотя проворчал директор. – Ладно, отправляйся на юг, а я прикажу пока найти этого парня.
– Чёрт, как же всё не вовремя, - вздохнул Саллеван.
– Сам виноват. Думать нужно, кому и что говоришь, - беззлобно огрызнулся директор. – А если между нами, то русские поступили абсолютно правильно. В военное время, управлять должны военные, а не кучка надутых, словно индюки снобов.
Саллеван с кривой усмешкой кивнул и, отсалютовав директору стаканом, в два глотка допил скотч. Вернувшись к себе в кабинет, он успокоил Бекку, пообещав ей поработать ещё немного, и вызвав начальника службы охраны, приказал готовить группу сопровождения для долгой поездки на юг.
Сидя под арестом в своей клетке, Джесси откровенно наслаждался обществом своих тюремщиков, болтая с ними буквально часами. Очень скоро, он и сам заметил, что его познания в русском языке значительно улучшились, и он запросто может поддерживать беседу на любую предложенную тему.
Иногда, отвечая на вопросы седого мужика, что так легко расколол его на первом допросе, он ловил себя на восхищении той виртуозностью, с которой тот вытягивал из него необходимые сведения. Будучи профессионалом, он отлично знал, что в данной ситуации заработать жизнь может только одним способом, отвечая на все заданные вопросы.