Гламур
Шрифт:
— Когда я открыл глаза, то сразу понял, что не все в порядке. Но я, конечно, не знал, в чем дело.
— Теперь знаете. Мы на какое-то время вас потеряли.
— Вы говорили, что этому есть объяснение?
— Всего лишь догадка. Доктор Хардис полагает, что могла возникнуть некая форма негативной галлюцинации. В отдельных случаях процесс гипноза воздействует не только на пациента, но и на врача. Монотонное повторение одних и тех же слов, успокаивающие интонации, тишина в помещении — иногда это убаюкивает самого гипнотизера: приводит в состояние легкого транса, делает чувствительным к самовнушению. Это происходит сплошь и рядом, хотя профессионалы обычно соблюдают меры предосторожности.
Грей думал о том, что не раз повторяла Сью. Она утверждала, что невидимость в одинаковой мере зависит и от объекта, и от наблюдателя. Некоторые могут видеть, некоторые нет. Быть может, ее невидимость — тоже последствие негативной галлюцинации и, стало быть, легко объяснима в проверенных терминах, давно используемых клинической психологией? Александра ссылалась на успокаивающие приемы гипнотизеров, монотонное повторение одних и тех же слов. Все это очень напоминало Сью — ее бесшумные и плавные движения, спокойные манеры, ощущение умиротворенности, которое обычно возникало в ее присутствии, когда они оставались вдвоем и не скандалили по поводу Найалла, неизменно благотворное воздействие ее внешнего вида, выражения лица. Вспоминал он и тот день, когда они ходили по людным улицам и Сью пыталась разными способами доказать ему, что невидимость — не выдумка. Он даже фотографировал людей, которых она объявляла невидимыми от природы. Потом Грей подумал о снимке в альбоме у родителей Сью, где она была вместе с Найаллом. Объектив фотоаппарата не может страдать негативной галлюцинацией.
— Значит, вы полагаете, что все обстояло именно так? — спросил он.
— Разумеется. Если только вы и вправду не стали невидимым, — сказала Александра, улыбнувшись. — Другого объяснения нет.
— Хорошо, а что вы думаете о подлинной невидимости? — спросил Грей, повинуясь внезапному импульсу. — Возможно ли это? Я имею в виду…
— Фактическая, материальная невидимость? — Она по-прежнему улыбалась. — Только если вы верите в магию. Вы же сами в тот день испытали негативную галлюцинацию. Помните, доктор Хардис сделал так, что вы не могли меня видеть? Так что вы должны понимать, как это работает. Я ведь не была невидимой по-настоящему, вам одному так казалось.
— Но я не понимаю разницы, — настаивал Грей. — Раз я не мог вас видеть, значит, вы во всех отношениях были невидимой. Чем же, по существу, материальная невидимость от этого отличается? Потом, как вы сказали, я сам стал невидимым для вас и Хардиса. Находился ли я по-прежнему в кабинете?
— А как же иначе?!
— А что бы произошло, положи вы руку на мое кресло? Вы могли бы прикоснуться ко мне?
— Да. Но я ничего бы не почувствовала, потому что такая негативная галлюцинация — полная: не только глаза перестают видеть, но и разум полностью теряет способность адекватно воспринимать действительность.
— Вот и выходит, что это одно и то же, раз я стал полностью невидимым.
— Только субъективно. Вы сделались невидимым для нас, потому что мы были не в состоянии вас замечать.
Александра стала
Если все, о чем говорила Сью, — правда, а она, несомненно, в это верила, то вот оно — вполне подходящее объяснение ее историям про невидимость. Как сказала Александра, рациональное объяснение — только одно, сколь бы удивительным оно ни казалось. То же относится и к рассказам Сью, пусть даже степень несуразности делает ее заявления еще менее вероятными. Когда она утверждает, что Найалл невидим для всех, вероятно, имеется в виду, что он способен навести негативную галлюцинацию на всех окружающих.
Было трудно размышлять об этом и одновременно слушать Александру, поэтому он отложил свои теории на потом. Вскоре разговор ушел в сторону от медицины. Она спросила, как идет его выздоровление, как ему удается адаптироваться к нормальной жизни, какие проблемы остаются. Он рассказал ей о недавней командировке, сообщил, что заехал на денек в Манчестер. Как-то само собой получилось, что он ни словом не упомянул о Сью.
Потом они прошлись пешком до его дома. Возле самого крыльца Александра сказала:
— Мне пора возвращаться к брату. Большое спасибо вам за беседу.
— Думаю, я узнал больше, чем вы.
Как и при первой встрече, они вежливо пожали друг другу руки. Грей сказал:
— Я вот о чем подумал. Может быть, нам встретиться как-нибудь снова? Скажем, вечером?
— Полагаю, не для интервью?
— Нет, конечно нет.
— Я готова принять приглашение.
Они договорились о встрече на следующей неделе. Она написала свой адрес и номер телефона в блокноте, затем вырвала страницу и протянула ему. Он обратил внимание, что цифру «7» она написала с перечеркнутой ножкой.
5
Вечером Грей отправился к Сью. Едва войдя в комнату, он понял: что-то не так. Очень скоро все объяснилось. Оказалось, что звонила ее мать и рассказала о его посещении.
Сначала он пытался лгать.
— Нам пришлось поехать в Манчестер для продолжения съемок, — сказал он. — Вот мне и взбрело в голову навестить их.
— Ты же говорил, что съемки будут в Токстете. Какого дьявола вам понадобилось тащиться в Манчестер?
— Ладно, я поехал специально. Захотел познакомиться с твоими родителями.
— Они же ничего обо мне не знают! Что они тебе наговорили?
— Я понимаю, ты считаешь, будто я шпионил за тобой, но на самом деле это не так. Сью, я должен был знать.
— Что именно знать? Что вообще они могут рассказать обо мне?
— Они же все-таки твои родители, — сказал Грей.
— Да, но они едва видели меня с тех пор, как мне исполнилось двенадцать!
— Поэтому я и поехал. Понимаешь, пока я был на съемках, кое-что произошло.
Он рассказал ей про стриптизершу из рабочего клуба и про тот случай в пабе в Белфасте, который она невольно ему напомнила.
— Это заставило меня увидеть все, о чем ты говорила, в новом свете. Я подумал, что в твоих словах должна быть доля правды.
— Я знала, что ты мне не веришь.
— Дело не в этом. Я просто должен разобраться во всем сам. Мне жаль, если ты считаешь, что я сую нос не в свои дела, но мысль заглянуть к твоим пришла ко мне совершенно случайно, под влиянием момента. Я захотел поговорить с кем-нибудь еще, кто тебя знает.
— Они меня не знают. Я перестала быть видимой для своих родителей, еще будучи ребенком. Они замечали меня только тогда, когда я усилием воли делалась видимой.