Глас Извечной Силы. Том 1
Шрифт:
Анафрахион не понимал. По сути, все было одинаковым, за исключением некоторых мелочей. Так зачем же из-за этих самых мелочей столько видов сообществ создавать? Разве не хватило бы всего одного такого? Братство… звучит неплохо, но нет никого, кого он мог бы назвать братом. Будь Селестос жив, то тогда да. Махнув рукой, он решил создать свой орден. Орден. Звучало сильно, важно, достойно. Но какова главная идея его ордена будет? Как его назвать? Какой символ ему придумать? Скольких принять в него? Где будет их главная крепость? Каких именно магов принимать? Какой расы, в конце концов?!
Принимать, допустим, можно лишь некромантов и колдунов. Саалиты, сцерры, люди, орки, гномы и, быть может, хаоромы. Сколько… чем больше — тем лучше! Сперва принимать всех, а потом будет видно, кого оставлять, а от кого избавиться. Мир можно выбрать потом для главной крепости. Идея. Нужна идея ордена. Просто, дабы таковой был, и некромант являлся его главой — не годилось, ибо в такой орден никто бы не пошел. Желание развивать некромантию и колдовство и делиться друг с другом знаниями. Такое годилось? Допустим. Называться будет «Орден Костей и Тьмы». Нет, не подходит. «Орден Ночных Скитальцев». Тоже не подходит, к тому
Вседержитель. Очень и очень странное нечто. Ранее как-то он не слыхал о таком существе, да и ничего толкового не узнал. Это некто очень могущественный, коль верить преданиям о нем и всем сказкам. На что именно этот Вседержитель способен — неизвестно. Как выглядел — неизвестно. Представителем какой расы являлся — неизвестно, ибо облик его постоянно менялся. Точнее, внешность более-менее известна, да только обликов у него было слишком много. И сцерр, и эльф, и человек и так далее. Но какова его истинная внешность — непонятно. Странно иное. Его превозносили как верховного Бога, который даже выше самого Творца. Боги — ничто, Творец — ничто, даже сама Анатиял пред ним ничто. Говорят, что он приходил в миры, учил иных как жить правильно и как подобало себя вести слугам и жителям Света. И те, кто принимал Его как Отца своего, как Покровителя своего, после смерти попадали в особый мир, кой звался Царствие Вседержителя. Символом Церкви Вседержителя являлась кисть левой руки, ибо, как пытаются уверить, всякий раз, неся учение и просвещая все расы, всегда находились те, кто жаждали избавиться от олицетворенного в качестве простого смертного Бога. В итоге, когда он окончательно надоедал, то его долго мучили, выкручивали ему пальцы, вырывали ногти, ломали руки и ноги, выкалывали глаза раскаленным ножом и делали еще много иных приятностей. После же истязаний его сжигали заживо. Самое удивительное в том, что он умудрялся пережить все эти жуткие пытки! Горел он долго. Даже слишком долго. Приходилось лучшим магам миров прибегать к огненной магии, дабы обратить его бренное, материализованное тело в пепел. Но вот ведь незадача… всегда оставалась левая кисть. Она не горела, ее не получалось искромсать, раздавить, рассечь на несколько кусочков. Более того, никаких следов пыток на ней не оставалось. И именно это и взяли за символ его Церкви. Только… частенько ему приходится подыхать. Вон в скольких мирах вера в него существовала. И не надоело ему столько раз умирать во славу себя же самого? Ну и, в конце концов, коль он столь всемогущ, то почему позволял так издеваться над собой? Неужели он не в состоянии щелчком пальцев уничтожить всех мучителей? Или же он просто не хотел? Ах да… конечно… он ведь проповедовал про добро и святость жизни, и прочую подобную чепуху.
В эти сказки Анафрахион отказывался верить, ибо он был уверен, что ни одно столь могущественное существо не позволит издеваться над ним и тем более не позволит убивать себя, даже если то всего лишь двойники. Ни одно существо так не поступит, ибо это могло опозорить тебя пред другими. Ни разу не побежденный — вот, что воистину весомо и достойно. Погибнуть как герой, спасая лучшего друга от смертельного заклинания — вот, что достойно. Пасть на поле сечи на пике своей славы — вот завидная и достойная смерть для полководца. А подыхать каждый раз смертью вшивой бродячей собаки, прикрывая себя желанием помочь другим, просветить, обучить чему-либо и уверять, что ты — высшее благо, какое только возможно во всей Вселенной и вера в тебя сможет спасти твою душу, вознести ее в какое-то странное Царствие Вседержителя (о коем раньше слыхать Анафрахиону, естественно, не доводилось, и он понятия не имел, где оно находилось и как туда попасть ему при жизни). Нет, это не благородно, как ни старайся, но это так. Покрыв дерьмо несколькими драгоценными камнями — оно не перестанет быть дерьмом. А никак иначе назвать веру во Вседержителя некромант не мог. Да и далеко не факт, что этот самый Вседержитель вообще существовал. Скорее всего это лишь глупая сказка, которой кормили светлые нейтральные миры, дабы те встали под их знамена. В принципе, оно и не особо удивительно, учитывая, что узнать про Тьму и Свет удалось достаточно. Но об этом чуть попозже, ибо Анафрахион нуждался в еще нескольких подтверждениях для своих домыслов. Хм… вроде как, на этом все. Но, коль Вседержитель действительно существовал, то некроманту было безгранично интересно взглянуть на него и, быть может, даже скрестить с ним клинки, как говорится. Интересно, а ежели он есть, то относился ли он к Великим? Скорее всего. Но нужно для начала удостовериться в том, что он существует.
И, наконец, Свет и Тьма. Времени он уделил этому вопросу не столь уж и много, так что нельзя пока быть абсолютно уверенным в своих домыслах, но все-таки. Сравнив темные и светлые миры, а также нейтральные, увидев, кто как жил и каковы их приоритеты, то все более-менее встало на свои места. И Анафрахион понял, что поступил крайне правильно, выбрав Тьму. Обо всем по порядку.
Свет и Тьма. Казалось бы, что вся эта дележка — глупость для молодых неучей. Зачем проводить столь строгое разграничение магии на две части, коль куда эффективней объединить их и создать поистине убийственные и истребляющие заклинания? Хотя, может это и так, но, увидев различия меж этими двумя силами, некромант пришел к выводу, что он все-таки останется на темной стороне. Почему? Извольте. Он просмотрел на темные миры. Темные сами по себе больше одиночки, нежели команда, но не в этом суть. Не было никаких мучений из-за неверия во Вседержителя, каждый житель темного мира — свободное существо, живущий по чести и доблести. Каждый из них был индивидуальностью, жил собственным разумом, почти не поддавался каким-либо внушениям. Строгого правления не было, ибо темные не признавали королей и императоров. Правил всем Совет в каждом мире, а Советы могли быть как небольшими, так и насчитывать тысячи
«А собственно, откуда вообще взялся этот самый Свет? Тьма была изначально и кроме нее не было ничего. Потом же появился Творец. Неужели именно он и привнес с собой Свет? Но откуда, люкр тебя сожри, откуда?! Тьма, по сути своей, является астральной проекцией всей той Силы, в которой зарождаются Вселенные. То есть Тьма — полноценная часть Силы. Но ничего про Свет… Его не было изначально. Лишь после появления Творца. Вселенная по себе есть чернота… ну, скорее она еще темно-темно-темно-фиолетовая, но не суть. Так вот, черный — считается цветом Тьмы, а у светлых фанатиков все мрачные цвета считаются таковыми. Получается, что Вселенная есть Тьма. Точнее, что она полна именно Тьмой с несколькими проблесками Света, ибо иначе она не была бы черной. Так откуда же появился Свет, все-таки?! Просто так? Творцы сами его придумывают и создают? Нет, они пусть и могущественны, но не на столько. А может, Свет — это лишь часть чего-то большего?»
Увы, но Анафрахион не нашел ответа на столь интересный вопрос. Оставалось надеяться, что потом, когда пройдут бездны времен, ответ сам придет к нему. А пока надобно приступать к шестому пункту, сиречь создавать собственный орден.
Не прошло и пятидесяти тысяч лет, как его Орден Костей приобрел известность. Некромант посетил еще множество светлых миров и немного пошумел в каждом. Лишь после этого он создал свой орден. Покидая миры, Анафрахион всегда называл свое имя. Тем самым он приобрел себе славу. Нет, он не уничтожал полмира, не рушил города и не истреблял целые расы. О, нет-нет-нет. Все было куда тривиальней. Светлые сами набрасывались на него, ибо он был темным магом, сиречь злом, нечистью, жутким порождением Тьмы и так далее, далее, далее. К тому же ему было достаточно лишь представиться, а там все шло так, как и полагалось.
В Ордене его насчитывалось две тысячи магов, из которых тысяча четыреста — некроманты, а остальные колдуны. Преимущественно там состояли саалиты и люди. Представителей иных рас было куда меньше.
К великому горю Анафрахиона, ничего существенного за эти десятки тысяч лет его Орден не сделал. Увы и ах. Не было достойных сражений с другими орденами, гильдиями или хотя бы кланами. Пару более-менее крупных столкновений, но это было не то. Не то! Нужна достойная схватка! Которая прославит Орден Костей и выведет его на иную ступень, а именно это и нужно Анафрахиону. Его Орден охватывал всего с сотню миров, но они не навязывались, ибо некромант это ненавидел, презирал и не одобрял. Пусть подобной низостью занимаются светлые.
Он сидел в своей башне и думал. О чем? Обо всем и ни о чем.
К нему вошел один саалит, являющийся его заместителем.
— Позвольте, Анафрахион, — обратился тот к главе Ордена.
— Что такое, Иссараш?
— Явился представитель иного ордена и просит аудиенции.
— Что за орден? — изумился некромант, ибо впервые к нему кто-то явился с таким визитом.
— Орден Зверь.
— Хм… Не слыхал я как-то о таком, а ты?
— Было что-то столетие назад. Они уничтожили одну крупную светлую гильдию в мире… Вроде как в мире Варарэ.
— Что ж, не гоже заставлять гостя столько ждать. Пусть заходит.
Иссараш поклонился и вышел. Представителя другого ордена не пришлось долго ждать. Это был человек, в меру высокий, довольно приятной внешности (а как иначе на переговоры являться?), с посохом из красного дерева и ярко-красным камнем в навершии. Иссараш закрыл дверь с той стороны, и нежданный гость низко поклонился.
— Приветствую главу Ордена Костей.
— Да-да. По какому делу явился ко мне? — без приветствий перешел к делу некромант.