Глас вопиющего в пустыне
Шрифт:
В нагрузку к «хозяйству» у них шли мексиканские сериалы – вот и вся их «духовная пища», ну и каждодневное перемывание косточек друг другу тоже входило в их обычные деревенские развлечения.
Аделаида почти не общалась с «аборигенами», отгородившись от них сплошным деревянным забором. Несмотря на свою отзывчивость, она не хотела иметь с ними ничего общего после того, как поняла, что главный интерес, который они к ней питают – это желание обобрать ее, пусть даже то, что она имела, им было совсем не нужно, но алчность этих, с позволения сказать, людей не знала пределов.
Домишко у Аделаиды был весьма незатейливый, сработанный очень топорно крестьянами лет тридцать
Эти бывшие москвичи жили своей жизнью, почти ни с кем не общаясь, никого не приглашая к себе, и сами ни к кому не ходя, жена занималась деревенскими делами, обеспечивая существование, а муж втихую пил.
Манечка (когда еще находилась в своем уме) называла все это изысканное общество «бомондом», чувство юмора в те недалекие времена у Манечки было хоть куда. Например, Баба Бабариха именовалась у нее гордым словом «визави», которое шло к ней, как к корове седло.
И еще неподалеку от деревни бродили волки, медведи, лисы и кабаны, а также зайцы, ежики и прочая лесная живность, с ними Аделаида встречалась часто, кроме, конечно, волков и медведей.
А однажды над лесом (хотите верьте, хотите нет) завис НЛО. Аделаида не то чтоб не верила во все это – просто никогда не приходилось сталкиваться с таким явлением. Она понимала, что есть на свете («друг Горацио») много такого, о чем человек никогда не узнает, живи он на этой планете хоть миллион, хоть миллиард лет. Например, не узнает, кто мы и откуда взялись. А главное – зачем???
На нынешнем этапе развития науки ученые и философы (которых Аделаида любила почитывать) объясняли это так: якобы человек был создан и нужен для того, чтобы его посредством Вселенная могла познавать сама себя. (То есть, короче говоря – человек является инструментом самопознания Вселенной).
Но что-то очень ограниченными возможностями наделили этот «инструмент самопознания», до обидного ограниченными… Да и проводил свою жизнь человечек совсем не в «познании», а занимаясь все больше скучненькими делишками по обеспечению своего выживания, которое ему ох как нелегко давалось, как в глобальном масштабе, так и в его маленькой коротенькой жизни.
Опять же, Аделаида соглашалась с тем «порядком вещей», что каждый человек должен был исчезать с лица земли, иначе (если бы люди были вечными) случился бы неимоверный застой, и эволюция, в необходимости которой нас давно уже убедили ученые, в итоге сошла бы на «нет». То есть, для того, чтобы прогресс шел полным ходом, поколения должны сменять друг друга. Вроде бы это азбучные истины. Но как жестоко – согласитесь? – наделить человека Разумом, знающим, что вскоре он уйдет в никуда?!! Господь Бог – явный маньяк-садист, ведь каждую секунду он наслаждается страданиями уходящих! А все эти сказки о вечной жизни придуманы, как жалкое утешение для тех, кто привык себя обманывать.
И еще Аделаида не могла простить Богу самого главного: что живое
Аделаида думала об этом часто. Но вот ведь что странно: она не могла стать вегетарианкой! Больше всего на свете она любила мясо. Стоило ей не поесть мяса неделю, как она чувствовала себя не в своей тарелке, начинала заболевать физически, ей страшно не хватало вкусной жареной отбивной, сочащейся дымящим соком!!!
Может быть, астрологи в чем-то все-таки правы, и астрология не такая уж лженаука: Аделаида была по гороскопу Лев, а родилась она (по китайскому календарю) в год Белого Тигра. Как сказала ей одна тетка-экстрасенс, это было «убойное» сочетание.
Она ехала в поезде Петербург – Москва, точнее, в «Авроре», и напротив сидела женщина, всю дорогу как-то пристально на нее глядевшая. И вдруг она спросила у Аделаиды:
– Как же вам живется среди мертвецов?
Аделаида опешила, но почему-то поняла, о чем говорит эта странная женщина, почему-то она сразу уловила подспудный смысл ее слов. Та имела в виду, что Аделаида живет среди «духовных мертвецов», ведь большинство людей рождаются, живут и умирают, так и не став людьми в полном смысле этого слова, поскольку вся их жизнь проходит во внешних проявлениях, такие люди (а их большинство) не имеют внутреннего мира, а живут тем, что зарабатывают деньги, делают карьеру, рожают потомство и совершенно не задумываются, для чего все это (и правильно делают!!!)
Вот что имела в виду ее соседка по купе, и Аделаида ее прекрасно поняла. Но как ответить на такой сложный вопрос? Аделаида пожала плечами.
– Да так, живу вот как-то, что еще остается?
Женщина после этого совсем «разошлась»: она стала говорить такие вещи, которые приводили Аделаиду в дикое смущение, она даже оглядывалась на окружающих (которых, кроме них, было еще четверо – в «Авроре» в купе втиснуто шесть человек: трое сидят напротив еще троих).
Но окружающие совсем не понимали, о чем шла речь, и не обращали внимания на странные слова странной тетки. А та, между тем, говорила Аделаиде такие «комплименты», которые, по мнению Аделаиды, вообще нельзя было произносить вслух (хотя в глубине души она все это знала про себя с раннего возраста, но одно дело – знать внутри, а другое – когда все это говорит совершенно незнакомый человек, который, к тому же, совсем ее не знает… хотя и говорит такое, вроде эта женщина провела с ней целую жизнь).
Аделаида пыталась остановить поток льющихся на нее эпитетов вроде «гениальная», говоря, что она их совсем не заслужила, но женщина не унималась, и Аделаида вздохнула с облегчением, когда поезд подошел к Москве. Женщина сказала, что никогда и никого из посторонних не приглашает в гости, но вот с Аделаидой ей хочется общаться часами, и дала ей свой телефон и адрес. «Ну уж нет, – подумала Аделаида, и сбежала.
Конечно, гениальной себя Аделаида уж точно не считала. Гении – это там Бетховен, или Лев Толстой, или, к примеру, Пушкин…
А Аделаида, имевшая недюжинные способности, по большому счету, «похерила» все в жизненной суете. Чем только бог ее ни наградил – например, музыкальностью, Аделаида в детстве окончила музыкальную школу, можно было пойти в музыкальное училище, кстати, звали, а дальше светила консерватория. Но Аделаида представляла себе, какой это вообще-то адовый труд… и все желание стать музыкантом быстренько отпало. К тому же, слишком разнообразны были ее интересы, чтобы сосредоточиться на одной только музыке.