Главбухша
Шрифт:
Обычно Стас всегда сообщал, куда уезжает, и прежде всего своему главбуху: работа того требовала. Но сегодня даже не заметила, когда он успел выскочить. Скорее всего, он отправился в ближайшую пиццерию, где покупал большую шаньгу с сыром и грибами, иначе бы кого-нибудь предупредил.
Время еще оставалось, и Земская вернулась в кабинет, набрала номер Стукова. Ей нужно спросить у него, как себя вести, на какие вопросы отвечать, на какие нет, почему Бобров не вызвал ее повесткой и что означает такое приглашение на беседу, будут ли ее ответы считаться
К телефону подошла жена, стала выспрашивать, кто звонит, Марту это взвело.
— Из Министерства юстиции, срочно!
— Слушай, ты, министерша! Если еще раз позвонишь, я узнаю откуда, приеду и выцарапаю тебе глаза! Ты все поняла?
— Вот сучка! — выругалась Марта и бросила трубку. Она не знала, что отставной генерал еще и бабник.
Интересно, он сейчас дома? Земская позвала Лешу, попросила его набрать номер Стукова и пригласить его к телефону.
— А если спросят кто?
— Скажи, из магазина «Автозапчасти».
Однако было занято. Прошло минут двадцать,прежде чем Алексей дозвонился. — Але! Александра Васильевича можно?
– Но не успел он произнести эти слова, как тут же недоуменно взглянул на Марту Сергеевну.
— Что такое? — встревожилась она.
— Швырнули трубку. Неудачными оказались и вторая, и третья попытка.
—Ладно, иди в салон! Спасибо! — проговорила Земская, еле сдерживая гнев. Она и сама не знала, на кого злилась: то ли на бывшего генерала, то ли на гендиректора, уехавшего неизвестно куда в тот самый момент, когда ей потребовалась его помощь. — Может, еще попробовать? — предложил Леша.
— Не надо,иди!
Часы показывали половину первого. Ровенский не возвращался.
Марта закурила, прислушиваясь к различным шумам, доносящимся из салона, и вздрагивала каждый раз, когда хлопала дверь. Прошло еще полчаса. Земская поднялась, оделась и поехала. Никому в магазине она намеренно не сказала куда. До последней секунды она надеялась, что Стас появится. Она честила его последними словами, не понимая, куда он мог запропаститься, да еще в такой момент. Но Ровенский как в воду канул, Марта прибыла в Главное управление на десять минут раньше, нашла нужный кабинет, присела на
стул. Из-за двери доносился приглушенный голо; видимо следователь говорил по телефону. Ещё можно было встать и уйти. И возможно, Стуков посоветовал бы ей никуда сегодня не ходить, а потребовать повестку и явиться на допрос с адвокатом, который бы руководил ею при ответах. А так этот Бобров облапошит ее и подведет под монастырь.
Марта сделала несколько шагов к выходу, но точно запнулась, не в ее характере было удирать с поля битвы. Она вернулась, снова опустилась на стул. Еще оставалось две минуты. Ей вдруг вспомнились утренние часы с сыном, когда она, посидев на краешке его постели, приготовила Костику овсянку, яичницу с мясом, заварила кофе, потом разбудила его, они вместе позавтракали, и сын
— Слушай, мам, пока Виталика нет, переезжай ко мне, поживем вместе, что скажешь? — Марта, улыбаясь, посмотрела на него. — Давно я такую вкусную кашу не ел!
— А сейчас продают растворимую овсянку; Заливаешь кипятком, и она готова. Я тебе куплю.
— Иными словами, ты переезжать не хочешь?
— Я тебе не хочу мешать, твоей личной жизни.
— А ее пока нет.
— Почему?
— Только что разошлись, как в море корабли. Надо отдохнуть немного. Как говорил Хемингуэй: мужчины без женщин. Есть такой период в жизни каждого холостяка. В том числе и молодого.
Марта хотела напомнить о внуках, но промолчала. Если ее посадят, то какая из нее бабушка.
— Вы ко мне?
Бобров выглянул из кабинета и внимательно смотрел на нее.
—Я—Земская.
— Заходите! Я вас давно поджидаю. Надо было просто постучать.
Марта вошла в кабинет, взглянула на часы: двенадцать минут третьего.
— Раздевайтесь, у нас здесь тепло. Вот вешалка, присаживайтесь на стульчик! — заботливо говорил следователь.
Он подождал, пока Марта снимет пальто, разглядывая ее внимательно, даже как-то по-доброму.
— Диктофона и других записывающих устройств с собой нет? — спросил Бобров, когда Марта расположилась на предложенном стуле.
Главбухша покачала головой.
—Нет,если они есть,в сумочке или еще где-то, можете вытащить и смело записывать наш разговор. А то у меня был один подследственный. Спрятал диктофончик, тайно писал, а потом судьи не могли pазобрать ни слова. Обозлились и отвергли данный аргумент, вот ведь как бывает... Там, правда, ничего существенного и не было, так, небольшие разночтения в ответах, да и то по форме, а не по сути.
– Мне пока набирать компромат на вас ни к чему, — смело заявила Марта.
— Вон как?! Ну хорошо, допустим. Вы, наверное, уже поняли, что я и есть тот самый несгибаемый упрямец Валентин Петрович Бобров, которого вы, Марта Сергеевна, пытаетесь всеми силами согнуть в бараний рог? — с ехидцей высказался он. — Верно глаголю?
— Я не понимаю...
— Да ну? — удивился Бобров. — Странно!
— Что тут странного?!
— Как — что странного?! Вот уже пять моих сослуживцев, начиная от генерала и кончая старлеем, уговаривают меня под разными предлогами закрыть это
дело, хотят разузнать, откуда оно появилось, и намекают на хорошее вознаграждение. Такой вот необычайный интерес. Все управление скоро будет ходить и смотреть на меня, как на чудо-полицейского, который не берет взяток! И вы хотите сказать, что не приложили к этому своих нежных ручек?! Никого не npoсили помочь вам?
Марта не ответила. Только теперь она поняла, почему молчал Стуков. Он предпринимал героические усилия, дабы похерить это дело, но у него ничего не получалось. Бобров и впрямь оказался тем самым единственным брюнетом среди сотни рыжих.