Главная книга для родителей. Искусство слушать и говорить
Шрифт:
– Конечно. Но именно ты устраивал ей каждое утро отличную пробежку. И никто, кроме тебя, не мог подстричь ей когти или почистить уши. Твой брат никогда этого не делал.
– Может, и так, – недовольно пробормотал сын. – Не знаю… Мне лучше вернуться к занятиям. Мне еще так много нужно прочитать. Передай привет папе.
Он повесил трубку.
Я не могла поверить в то, что сделала минуту назад. Какой бес в меня вселился? Почему мне захотелось, чтобы Дэвид почувствовал себя «ответственным»? Почему я решила доказать ему, что он лучше собственного брата? Может быть, мне стало жалко его – такого одинокого и несчастного
Это решило все. Семинар по дракам мог подождать. Завтра нам следовало поговорить о ролях, но в ином свете. Нам нужно разобраться в том, что заставляет нас навязывать нашим детям роли. Мы должны изучить не только то, как навязанная роль влияет на каждого ребенка в отдельности, но и то, как роль каждого ребенка влияет на его братьев и сестер и на их отношения между собой.
На следующий вечер я с нетерпением ждала участников нашего семинара.
– Сегодня говорим о драках? – с надеждой спросила одна из женщин, усаживаясь за стол.
– На следующей неделе, – ответила я.
А потом я рассказала им все: про свою соседку, телефонный звонок и свои мысли.
Они слушали молча.
– А теперь мне хотелось бы послушать вас, – сказала я. – Как вы думаете, что заставляет некоторых родителей навязывать своим детям роли? Я уже назвала одну возможную причину – ложная потребность подстегнуть эго ребенка, пусть даже в ущерб другим детям. А что еще?
Родители стали отвечать наперебой:
– Ложная потребность подстегнуть собственное эго. Я считаю, что ваша соседка в детстве была запуганной девочкой, поэтому так восхищается «смелыми» детьми.
– Но верно и обратное: думаю, мы проецируем на детей собственные слабости. Я вечно ругаю сына за медлительность, хотя и сама не отличаюсь стремительностью.
– Я думаю, нам нравится классифицировать детей. Иногда я называю своего сына Пунктуальным Полом и дразню дочку, называя ее Медлительной Лиз. Это наша семейная шутка.
– Думаю, мы навязываем детям роли, желая, чтобы каждый из них чувствовал себя особенным. Не знаю, правильно ли это, но я расскажу вам о своих детях: «Ты отлично читаешь, твоя сестра – чемпион по математике, а ваш брат прекрасно рисует». Так я отделяю их друг от друга.
Неожиданно поднялась еще одна рука.
– Я только что поняла! – воскликнула женщина. – Родители – не единственные, кто навязывает детям роли. Дети сами навязывают себе роли!
Участники семинара мгновенно переключились на новую тему.
– Это верно. Ребенок играет роль «хорошего мальчика», если так может заслужить любовь и одобрение.
– Или «плохого мальчика», если так может привлечь к себе внимание, пусть даже неодобрительное.
– Дети очень умны. Они знают, что могут получить благодаря определенным ролям. Семейному «клоуну» сойдет с рук даже убийство. «Беспомощному» малышу удается все переложить на других.
Снова взяла слово та же самая женщина.
– Мы еще не сказали о том, что дети навязывают роли друг другу! И это никак не связано с роди телями!
Я попросила ее объяснить эту мысль.
Женщина немного помешкала, а потом загово рила:
– Приведу пример из собственной жизни. Мой старший – мальчик маленький и худенький. Он всегда
Мы были поражены сложностью и масштабом проблемы, с какой столкнулись. Мы навязываем детям роли. Дети сами навязывают себе роли. Дети навязывают роли друг другу.
Руку поднял мужчина:
– Могу я сыграть роль адвоката дьявола?
Все повернулись к нему.
– Для детей совершенно естественно играть в семье определенные роли. Возможно, поэтому никто об этом и не сказал.
– Приведите пример, – попросила я.
– Предположим, у вас есть ребенок, и вы считаете его самым умным в семье. Разве это не заставляет его упорно учиться, успевать в школе и в жизни в целом? В навязанной роли есть свои хорошие стороны.
Трое слушателей заговорили одновременно. Я остановила их.
– Говорите первой, – предложила я женщине, лицо которой покраснело так, словно кровь бросилась ей в голову.
– Конечно, у ребенка с привилегиями есть преимущества, – горько сказала она. – Ему хорошо. А что вы скажете об остальных? Они автоматически становятся детьми второго сорта.
Вторая женщина буквально подскочила на месте.
– Подумайте о враждебности, которую вызывает ситуация, когда одного ребенка ставят выше остальных! Мой брат считался в нашей семье красавцем. Люди приходили к нам и говорили моей матери: «Ваш сын – просто Аполлон! Настоящий Роберт Редфорд!.. А это ваша дочь? Она тоже миленькая…» Какое-то время мне казалось, что это меня не беспокоит. Однако мне много лет снился один сон: мы с братом идем по улице, и вдруг его лицо становится таким, как у Щелкунчика.
Слушатели засмеялись.
Когда все успокоились, слово взяла третья женщина:
– По собственному опыту могу сказать, что жизнь привилегированного ребенка тоже не сахар – это огромная ответственность. Мои родители вечно хвалили меня за «ответственность», и я стремилась оправдать их ожидания. За это пришлось дорого заплатить. По сей день мои брат и сестра изображают абсолютную беспомощность, а мне приходится решать все семейные проблемы.
Теперь уже подняли руки практически все. Все хотели рассказать о ролях, которые были навязаны им в детстве, и о том, как они на них повлияли. Истории были разными, но суть оставалась общей. Одна роль определяла другую: «Я всегда был неряхой, а мой брат – мистером Аккуратистом», «Я был хулиганом, а моя сестра – милой, послушной де вочкой».
Как только сценарий определен, актеры начинают играть свои роли с настоящей одержимостью: «Я решил, что, раз уж меня считают сорвиголовой, нужно стать настоящим хулиганом…», «Поскольку люди считали меня неряхой, я решила их не разочаровывать».
Такой сценарий неизбежно приводил к антагонизму между братьями и сестрами: «Я обижался на брата, которого считали слишком умным. Рядом с ним я чувствовал себя тупицей…», «Я ненавидела свою сестру за ее скверный характер. Мне приходилось постоянно улаживать конфликты».