Главная последовательность
Шрифт:
– Дезориентация, – пояснил Келер. – Я могу выйти из дома и уже не вернуться обратно.
– Тем более!
Келер усмехнулся.
– Почему вы улыбаетесь?
– Улыбаюсь тому, как легко судить о таких вещах, когда тебе еще нет двадцати. Пансионат – это не отель на отпуск, из которого ты вернешься домой. У меня больше не будет дома. Это дорога в один конец, означающая, что жизнь твоя, какой бы долгой и яркой она не была, подошла к концу. И конец ее – вот он, в кругу людей твоего возраста и медсестер, с шахматами и тапочками возле казенной кровати. А жизнь настоящая там, за оградой.
Лера покачала головой.
– Простите, я никогда не думала об этом.
– О том, что пансионат для стриков – это билет до кладбища с пересадкой? – Келер усмехнулся. – Тебе еще пока рано об этом думать.
Лера улыбалась. Ее щеки были розовыми, а глаза блестели.
Келер смущенно улыбнулся.
– Лера, я обидел вас, простите. Мне не следовало судить вас, тем более что я совсем не знаю вашу ситуацию. Кто бы поверил мне, что я боюсь собственной дочери? Почему у вас с отцом должно быть все как-то иначе?
– Принято. Не берите в голову.
– Расскажите.
Она покачала головой.
– Не сейчас. Потом как-нибудь, возможно. Скажите, а вы так и просидели бы весь день на вокзале, если бы не появилась я?
– Как и два предыдущих дня. Проще всего убежать из дома, а вот определиться куда именно бежать очень тяжело. Я бы сказал, что мне повезло, что я встретил вас. По крайней мере, я поужинал и немного поспал.
– И вам совсем некуда ехать? – Лера спросила так, словно говорила о себе. Вероятнее всего, ей тоже некуда было ехать. Стала бы она иначе проводить вечер в отеле со старым и больным незнакомцем. Этот ужин казался Келеру сначала своеобразной платой за его щедрый, но легкомысленный шаг. Потом он начал понимать, что ей так же необходимо просто с кем-то поговорить. Удивительно, насколько схожие у них проблемы. А казалось бы, какова вероятность?
– Лера, а тот мужчина на вокзале…
– Просто забудьте о нем. Жалко линзу – я почти не вижу без них. А где ваши очки?
– По странной прихоти моего возраста, зрение у меня прекрасное, – похвастал Келер.
– Везет же вам!
Келер хмыкнул и постучал пальцем по голове.
– Уж лучше бы я ходил в очках.
– Когда я разбогатею, то сделаю себе коррекцию зрения, – сказала Лера. – Только не здесь, за границей. Просто хочу побывать за границей.
– Ни разу не была? – удивился Келер.
– Ну, если Турцию можно назвать заграницей. А вы?
– Был. В Казахстане.
Лера засмеялась.
– Вы забавный человек. Необычно для людей вашего возраста.
– Возраст – очень относительное понятие.
– Это верно, – согласилась Лера. – Иногда мне восемь, а иногда все пятьдесят.
Она закрыла лицо руками.
– Я даже сейчас разговариваю как тетка.
Келер улыбнулся и посмотрел в окно. В темном стекле отражались их силуэты – хрупкая девочка в большом свитере и он – небритый старик в не глаженных брюках. Оба потерянные в огромном суетливом мире. Словно два бумажных кораблика прибило друг к другу в самом центре большого и глубокого озера.
– Отец, вам не нужно в пансионат.
– Именно, – Келер поднял бокал. Ловить Леру в фокус было все сложнее.
– А знаете почему?
Келер
– А потому что жизнь ни разу еще не закончена! Ни моя, ни ваша, – она обвела неприличным жестом пустой зал ресторана. – Вот им всем.
– Не так категорично, но согласен.
– Вот и отлично! – Лера наклонилась над столом, и Келеру показалось, что она сейчас смахнет с него все движением руки, но она только сдвинула тарелки в сторону и разложила обратной стороной глянцевый листок с рекламой. – Нам нужен план.
– Звучит хорошо.
– Да, отец, неплохо. Прежде чем до нас доберутся, мы должны отправиться в место, где ни разу не бывали и где вряд ли побываем, если не решимся прямо сейчас.
«По крайней мере, на ближайшее время будет конечный маршрут», – подумал Келер сквозь шум в голове. Вернуться на вокзал к красному табло и горькому чаю уже не казалось хорошей идеей.
– Например?
– А где бы вы хотели побывать?
Келер задумался. Потом усмехнулся и помотал головой, отбрасывая безумную идею.
– Что? Говорите.
– Мы с Аней долго собирались в одно место…
– Аня – это дочь?
– Жена. Ее уже давно нет. Так вот, мы хотели увидеть одно место. Нет, не конкретное место, скорее это просто идея, – Келер пытался выразить блуждающую в голове мысль. – Маленькое кафе с полудюжиной столиков, чашка кофе, зонтик, мощеный тротуар и каштаны… Это просто идея, не обращай внимания, – он замотал головой. – Конечно, такое место есть, но не определенное.
– А что вы видите из окна кафе? – уточнила Лера.
– Не важно. Триумфальную арку, Гранд опера, Дом инвалидов или улицу Риволи. Мы хотели найти такое место и провести в нем хотя бы один день.
Келер замолчал. Он с улыбкой смотрел на свои руки. На сухом пальце поблескивало старое потертое кольцо.
– Ну и чего мы ждем? – Лера развела руками. – Мы должны туда попасть, отец.
Келер покачал головой.
– Не в этой жизни, Лера. Это другая страна и очень далеко отсюда.
– Это всего лишь расстояние! И в какой еще жизни вы хотели бы туда отправиться, отец? Можно, конечно, просидеть еще пару лет на вокзале, пойти играть в домино в дом престарелых. А можно собраться и отправиться пить кофе в этом вашем кафе с видом на Триумфальную арку.
«Никогда в жизни никто не был так прав, как она сейчас», – поймал ускользающую мысль Келер.
Лера залпом допила содержимое бокала, достала из сумочки помаду и вывела на рекламке название пункта назначения.
– Ну же, отец, просто произнесите это, и оно станет реальным.
Келер улыбнулся.
– Мы едем в Париж?
– Мы едем в Париж!
2.
Лера была невысокой девушкой, но все равно ненавидела каблуки. И тем не менее, иногда их приходилось надевать и казаться этакой утонченной особой в черном платье и с удлинённым каре, но это по особому случаю. Сейчас был как раз такой случай, но ни туфель на каблуке, ни более-менее приличной одежды у нее не было, а окружение требовало чего-то более изящного, чем кроссовки, потертые джинсы и вязаная кофта под курткой. Она вертелась и пыталась слегка приподняться, чтобы рассмотреть себя хотя бы в отражении в окне.