Главная роль 7
Шрифт:
Я сделал паузу, и барон Мотоно правильно ею воспользовался:
— Как только вокруг нашей исторической Родины воцарится мир, мы с величайшей радостью и гордостью предоставим вашим путешественникам все необходимое. Могу ли я позволить себе попросить вас разрешить достойнейшим сынам Японии поучаствовать в настолько славной экспедиции? Это послужило бы прекрасным сигналом всему миру о нерушимой и идущей на пользу всему человечеству дружбе наших Великих Империй.
— Почему бы и нет? — пожал я плечами. — С экспедицией отправятся представители наших малых народов, живущих на Крайнем Севере — этим специалистам по выживанию в чудовищных условиях будет нелишним обзавестись международными наградами.
— Япония высоко ценит каждого, кто в совершенстве овладел тем или иным ремеслом,
Прикольные фотки будут!
Глава 9
Доклад адмирала Николая Матвеевича Чихачёва касательно «серии инцидентов в прибрежных районах Австралии» подходил к концу:
— После двадцати четырех неудачных залпов бронепалубному крейсеру 2-го класса «Нанива» удалось поразить британский флагман прямо в носовую надстройку, что привело к гибели всех находящихся как на капитанском, так и на ходовом мостике — в том числе командир флагмана, Джон Де Робек.
— Наши? — перебил я.
— Капитан-лейтенант Майер, — понял меня Николай Матвеевич.
Наблюдать за боевыми действиями из первых рядов — работа опасная. Перекрестившись по убиенному, я велел:
— Продолжайте, Николай Матвеевич.
— Собственно на этом морская компонента кампании завершилась, — перешел он к выводу. — Сказался некоторый хаос в управлении — Британскую группировку отозвали в последний момент, что привело к беспорядочному отступлению, которое я склонен охарактеризовать как «бегство». Японское командование, в соответствии с приказами, не стало преследовать англичан.
— Выводы для нас?
— Будут представлены завтра, на основании свежих сведений с Балканского театра — случившееся у берегов Австралии даже сражением-то не назвать.
— Спасибо, Николай Матвеевич, — поблагодарил я, и адмирал покинул кабинет.
Остап тут же подсунул мне бланк указа о посмертном награждении, куда успел вписать капитана-лейтенанта Майера. На Тихом океане потерь среди наших мало, а вот Средиземноморье «радует» тремя-четырьмя покойными ежедневно. В основном — «сухопутных»: после нескольких ожесточенных морских сражений и турки, и «коалиционеры» лишились половины флотов, поэтому берегут остатки, используя их для рейдов на коммуникации и прикрытия сухопутных операций — там, где до них не дотянутся в ответ. «Выводов», однако, делаем много, и от этого приходится вливать во флот очень много денег. Благо они у нас есть, иначе пришлось бы играть в поддавки с совестью и жадностью, пытаясь вычленить только необходимое и жертвуя остальным. От этого же только-только модернизированная и вышедшая на реально полную мощность судостроительная промышленность начала простаивать из-за необходимости вносить изменения в уже отлаженные процессы.
«Сухопутная» часть наблюдений и выводов на удивление менее велика — просто теперь даже те, кто держал «фигу» в кармане, соглашаясь со мной в видении Войны Будущего лишь на словах, эту самую «фигу» разжали. Парочка больших контрнаступлений османов разбилась об «укрепления нового образца»: линии окопов, связанные переходами и прикрытые бревнами вперемешку с бетоном, пулеметные точки, колючая проволока и прочее. Соотношение потерь нападающие/обороняющиеся в таких условиях получилось весьма красноречивым — на одного погибшего балканца приходится три десятка магометан, а главное — никакого толку от лобовых штурмов такой прелести нет. Ну, почти нет — первую линию натурально мясом закидали до истощения боекомплектов, но дальше-то вторая и третья линии, а балканцы первую свежими резервами отбили на следующие сутки, после долгой и интересной «обработки» артиллерией.
Больше османы наступать не пытаются — нашелся у них кто-то головастый, кто сделал правильный вывод и «построил» подчиненных копать собственные траншеи и покупать по всему миру все доступные пулеметы. Дело это небыстрое, поэтому силы Коалиции имеют здоровенную фору, которой не стесняются пользоваться: из Европы «турку» уже почти выдавили, но дальше начнут сбоить логистика и мешать совершенно объективные климатические особенности: жарко и засушливо
Темп хороший, но платят за него страшную цену — в наступлении «укрепления нового образца» не помогают. Да, османы их настроить толком не успели, но обороняются в целом крепко, и в недрах «Коалиции» начинают звучать опасливые шепотки: «а может ну его? Может уже переговоры инициировать да фиксироваться? А ну как войска взбунтуются?». Балканским тылам пока нормально — второй месяц мясорубки всего, никто и понять особо ничего не успел, радуясь победным реляциям в газетах. Но еще месяц-другой, и пойдут экономические последствия: они долго разгоняются, но быстро «едут». Затем пойдет вой по количеству убиенных соотечественников. Затем — начнут «прокачивать» политические очки всякие оппозиционеры. Фронт — это лишь вершина айсберга, и спокойствие в тылах гораздо важнее того, что происходит на переднем краю: «вертикаль» у Балканцев та еще. Схлынет патриотический накал и эйфория быстрых побед, и фитиль метафорической бочки начнет тлеть в сотни раз быстрее.
Зреет нехорошее и у нас — многие воинственно настроенные граждане очень хотят с головой окунуться в «потеху», обвиняя меня в трусости и «недостатке политической воли». Это у меня-то «политической воли» нету?! Я вообще-то мир поджег и карту мира перекроил до полной неузнаваемости! Вдох-выдох, включаем понимание: просто уважаемым господам страсть как хочется помочь братьям-христианам, поэтому пинаем пропагандистский аппарат, заставляя на все лады транслировать в инфополе два основных тезиса: «Это — не наша война» и «Если ты так хочешь помочь, почему ты сидишь здесь, а не идешь в открытые по всей стране пункты приема добровольцев»? Помогает — сразу же включается режим «а почему я? Надо чтобы все, тогда и я, так и быть, тоже пойду». Добровольцев, однако, много — на четвертый десяток тысяч счет пошел, и нам приходится бить по рукам кадровым военным — они в первую очередь туда и валят. Не пущу, уважаемый товарищ лейтенант — иди прямые должностные обязанности исполняй, в твое образование и подготовку Империя вообще-то время и деньги вложила, а ты на магометанские пули без всякой на то необходимости хочешь лезть. Нехорошо.
Адмирал этого не докладывал, потому что не в его компетенции, но на днях случился грустно-забавный эпизод, который с удовольствием обсуждает весь мир: японцы, будучи людьми чести (конкретные критерии «чести» устанавливают они же в довольно гибких рамках), еще во время выдвижения ультиматума взятые на себя обязательства выполняют. Всё «белое» население Австралии сначала отправилось в концентрационные лагеря — звучит страшнее, чем есть на самом деле, тамошних пленных даже кормят трижды в день, в то время как армейские контингенты питаются весьма скудно. Там их всех переписали, проверили документы, а потом принялись выяснять по дипломатическим каналам в какое именно место отправить сидящих на шее европейцев. Административных работников, торговцев и силовиков исторические Родины принять согласились, и по согласованным транспортным коридорам их благополучно переправили. А вот зэки, коих в Австралии большинство, как-то уважаемой Метрополии не пригодились. Можно было бы задействовать их привычным образом — на каторжных работах — или попросту прикопать в ближайшей пустыне, но японцы так под осуждение прогрессивной общественности подставляться не стали — в ультиматуме же говорилось о «гарантиях возвращения в родные страны для ВСЕХ некоренных жителей Австралии».
Пришлось японцам, как и в любой непонятной ситуации, собирать специальный Комитет из уважаемых людей. Неделю бедолаги совещались, и именем уполномочившего их на то Императора постановили собрать несколько стареньких торговых пароходов, оснастить их командами «запятнавшими свою честь малым и достойным искупления при жизни позором» моряков, утрамбовать каторжан в трюмы и выдать капитанам приказ обратно в Японию возвращаться только после высадки каторжан в обжитые людьми местам. Денег на пополнение припасов на стоянках выдали — без уголька и жратвы плавать затруднительно.