Главная роль
Шрифт:
Шон молчал, разглядывая взволнованное лицо Кейт.
– Джонатан уверен, что все это скоро закончится, – лепетала она, твердя имя Блайта, как заклинание. Только оно поможет ей устоять, не поддаться блеску этих глаз, магии этого голоса. – Еще пара недель, и все наладится…
Кейт повторяла слова Блайта, но то, что в его устах звучало убедительно, в ее казалось глупостью…
– Откуда это известно Блайту? – хмыкнул Шон.
– Лейтенант Макконнахи докладывает ему о ходе расследования, – не очень уверенно произнесла Кейт.
– Ему? Не тебе?
– Джонатан считает, что мне лучше поскорее забыть
– Как благородно…
Кейт вспыхнула. У Шона была необыкновенная способность все переворачивать с ног на голову.
– Нужно только пережить двадцать седьмое августа, – твердо сказала Кейт. – Это печальная дата для Джонатана, он иногда бывает очень суеверен. А после все будет хорошо.
Наивно и смешно. Но так сказал Джонатан, и у нее нет причин сомневаться в этом. Ему виднее. Двадцать седьмого августа десять лет назад погибла Мелани, его большая любовь, и кто обвинит его в мнительности по поводу этой страшной даты, когда речь идет о Кейт и угрозе уже ее жизни?
– Двадцать седьмое августа, – медленно произнес Шон.
Кейт мельком взглянула на часы. О, как поздно. Джонатан наверняка уже звонил домой и обнаружил, что она до сих пор не вернулась.
– Мне пора. – Она попыталась улыбнуться. – Было приятно повидаться с тобой, Шон.
– Двадцать седьмое августа, – повторил он, не обращая внимания на Кейт. Что-то эта дата говорила ему, он силился вспомнить и никак не мог. – А что случилось в этот день? – спросил он.
– Я бы не хотела обсуждать это, – ответила она, немного задетая его невниманием. – Это личное дело Джонатана, и я не вправе…
– Ага! – Шон невежливо перебил ее. По его вдруг оживившемуся лицу было понятно, что его осенила какая-то идея. – Кейт, пообещай мне, что свяжешься со мной, если что-то… покажется тебе подозрительным.
Она растерянно кивнула.
– Тогда до встречи!
Шон развернулся и буквально бегом бросился по коридору к лестнице. Кейт изумленно смотрела ему вслед. Вдруг он резко остановился и снова повернулся к ней.
– Кейт, послушай…
Она подошла ближе, чтобы ему не приходилось кричать на весь коридор. Самому Шону эта мысль, по всей видимости, в голову не пришла.
– А тебе обязательно надо жить у Блайта? Может быть, тебе стоит переехать к родственникам? К родителям, например…
Кейт была огорошена. Что с ним происходит?
– Мои родители умерли. А тетя Роза живет в другом штате и очень не любит, когда ее беспокоят. К тому же…
Ей вдруг захотелось наказать Шона за его странное поведение.
– У меня нет никого ближе Джонатана, – произнесла она с вызовом.
Глаза Шона потемнели. Удар попал в цель.
Они расстались. Кейт пошла к выходу, где ее ждала машина с охранником, а Шон направился к телефонной будке на первом этаже больницы. Он порылся в кармане брюк и извлек оттуда замусоленный клочок бумаги, на котором был записан номер. Шон быстро набрал его.
– Полицейское отделение двадцать восемь, – раздался в трубке женский голос.
– Соедините, пожалуйста, со Стивом Голлуэем, – торопливо проговорил Шон, молясь про себя, чтобы тот оказался на месте.
– Минуточку, – пропела женщина, в трубке щелкнуло и загудело.
– Голлуэй слушает, – буркнул хриплый мужской голос, показавшийся Шону небесной музыкой.
15
Кейт
С тех пор как она переехала к Блайту, чтение было ее единственным развлечением. Он очень настаивал на том, чтобы она сидела дома, и Кейт неохотно признавала необходимость этой меры. Однако ей было бы гораздо проще, если бы Джонатан оставался вместе с ней. Но он каждый день уходил куда-то, возвращаясь порой, только под вечер. Кейт не ревновала. Она знала, что он занят тем же самым, что и лейтенант Макконнахи, – ищет человека, который охотится за ней.
Порой Кейт чувствовала себя виноватой – ведь из-за нее сорвались съемки, но она не осмеливалась поднимать эту тему с Блайтом. Она видела, что ему и так тяжело без работы, и хотела, чтобы хотя бы дома его ничто не тревожило.
Сегодня Кейт проснулась поздно, когда Джонатан уже ушел. Она ненавидела просыпаться в пустой квартире и всегда удивлялась его способности вставать рано. На туалетном столике она нашла записку.
«Доброе утро моей маленькой белочке. Ты так сладко спала, что у меня не хватило духу разбудить тебя. Не грусти без меня, я вернусь, как только смогу. Джонатан».
Кейт улыбнулась. Ее настроение резко улучшилось. В последнее время Джонатан называл ее «моей маленькой белочкой», и это умиляло ее. Он вообще стал более нежен и заботлив с тех пор, как она переехала к нему, и Кейт не понимала, почему порой ее охватывает ледяной озноб. Ее нынешняя жизнь напоминала затишье перед бурей, и Кейт напряженно ждала, чем же это закончится…
Она позавтракала под запись Боба Марли, а потом уселась в кабинете и принялась за чтение. Старые газеты неожиданно приобрели для нее привлекательность, и она с удовольствием пролистывала пожелтевшие страницы, вникая в события, которые, произошли много лет назад.
И все время она прислушивалась к звукам внешнего мира. Ей так хотелось услышать шаги Джонатана на лестнице, означающие, что он уже рядом, сейчас войдет в эту комнату и ее вынужденное одиночество закончится. Но пока она слышала только рокот проезжающих изредка машин и отрывки разговоров, которые доносил до нее ветер сквозь открытое окно.
Кейт читала и читала. Большие настенные часы пробили четыре. Есть ей не хотелось, и она решила дождаться Джонатана. В конце концов, сегодня двадцать седьмое августа и она просто обязана быть рядом с ним, чтобы поддержать его.
Вдруг порыв ветра подхватил газетный листок, закружил его по комнате, поднял почти под потолок и бросил на пол у запертой двери, ведущей в помещения, где Джонатан еще не делал ремонт. Кейт как зачарованная следила за полетом. В том листке была вторая половина статьи, которую она читала. Кейт поднялась с дивана. Газета приземлилась как раз перед дверью. Еще бы чуть-чуть, и она проскользнула бы под дверь и улетела в другую комнату, от которой у Кейт даже нет ключа. Кейт наклонилась, подняла газету, пошатнулась и невольно схватилась за дверную ручку. Та подалась под нажимом… Дверь открылась.