Главная тайна ГРУ
Шрифт:
Главная суть «плана»: оккупация европейских стран, прежде всего Франции и Германии, с целью не допустить их освобождения Красной Армией. Введение в действие вариантов «плана Ренкина» становилось областью «военно-политических игр».
И этой упреждающей информацией снабдил советское руководство наш агент из лондонской резидентуры.
Для Советского Союза эпохальным и величественным был год 1947-й. В тот год были залечены первые раны, оставленные войной, и осенью уровень промышленного производства достиг довоенного. За сухими цифрами достижений стоял титанический труд народа по восстановлению сметенного и разрушенного войной хозяйства на западной территории СССР, где разыгрались исполинские сражения Великой Отечественной да и Второй мировой войны.
Жить было трудно. Проблемы были гигантскими. Но только собственными
В те годы только одна страна в мире располагала избыточными ресурсами — Соединенные Штаты. Казалось бы, США и СССР находились на войне в одном строю, однако американский и советский вклады в Победу оказались различными. Россия потеряла более 20 миллионов жизней. Американский историк Дж. Геддис в книге «Россия, Советский Союз и Соединенные Штаты» (1978) отмечал: «…на каждого американца, убитого на войне, приходилось пятьдесят умерших русских».
Разбогатевшая на войне Америка могла позволить себе собрать из разоренной Европы специалистов, основательно укрепив ими научно-техническое направление в жизни США. Так, в 1941 году бюджет страны на науку составлял 75 миллионов долларов, а к 1950 году — уже 2 миллиарда.
Открытый вызов, означавший призыв к началу «холодной войны» против СССР, прозвучал в известной речи бывшего британского премьер-министра Уинстона Черчилля, которую он произнес в американском городе Фултон 5 марта 1946 года. Черчилль призвал создать «братскую ассоциацию народов, говорящих на английском языке», создать военный блок в противовес СССР и его послевоенным союзникам. Он призвал применить силу против СССР и немедленно, пока Советский Союз еще не создал свое атомное оружие.
Для советского правительства такая постановка вопроса не была неожиданностью. В Москве знали, что Черчилль в этом выступлении реализовал установку в отношении СССР, которую он и американский президент Ф. Рузвельт конфиденциально обсуждали при общении на Тегеранской (1943) и Потсдамской (1945) конференциях. Советская разведка вовремя информировала Кремль о возникновении замыслов конфронтации в послевоенной Европе по поводу устройства мира [1] .
Почему против Советского Союза готовился превентивный атомный удар? Расчет был прост: Страна Советов истощена и обессилена войной, разрушены тысячи городов, деревень. По мнению Черчилля, сокрушение СССР не представляло трудности.
1
В 90-х годах XIX века в Соединенных Штатах политическое и экономическое руководство страны наметило своих стратегических и экономических противников в грядущем ХХ веке. Ими стали Германия и Россия. Под этим углом зрения следует рассматривать позицию США в Первой и Второй мировых войнах, одной из целей которых было ослабление экономических и людских ресурсов этих стран-противников.
С резкой отповедью на заявление Черчилля в Фултоне выступил Иосиф Сталин. В интервью газете «Правда» он сказал: «По сути дела, господин Черчилль стоит на позиции поджигателей войны. И господин Черчилль здесь не одинок — у него имеются друзья не только в Англии, но и в Соединенных Штатах Америки». Далее говорилось, что своим выступлением Черчилль поразительно напомнил германского фюрера: «Гитлер начал дело развязывания войны с того, что люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию… По сути дела, господин Черчилль и его друзья в Англии и США предъявляют нациям, не говорящим на английском языке, нечто вроде ультиматума: признайте наше господство добровольно — в противном случае неизбежна война… Несомненно, что установка господина Черчилля есть установка на войну, призыв к войне против СССР».
В Фултоне присутствовал американский президент Гарри Трумэн. Вскоре по его указанию был подготовлен обширный доклад «Американская политика в отношении Советского Союза», где излагались основные принципы и мотивы готовящейся войны. В докладе говорилось следующее:
«Соединенные Штаты должны говорить языком силы… Надо указать советскому правительству, что мы располагаем достаточной силой
Советская внешняя разведка немедленно переправила этот конфиденциальный доклад-концепцию в Москву. В Кремле знали, что уже в сентябре 1945 года Соединенные Штаты стали проводить в отношении своего бывшего в войне союзника линию «на ужесточение подхода к Советской Республике». В беседе со Сталиным делегация американских сенаторов потребовала от Советского Союза «в обмен на американский заем поменять систему правления и отказаться от своей сферы влияния в Восточной Европе».
Высшее военное командование американских Вооруженных сил задолго до окончания Второй мировой войны определилось с «потенциальным противником». Исходной посылкой стало умозаключение на основе фактов, поддающихся количественному учету, — какое государство окажется, помимо США, наиболее сильным в послевоенном мире. Таковым мог быть только Советский Союз. «Враг» был назван не по его намерениям, а по «мускульным» возможностям вести войну. И американцы стали решительным образом укреплять антикоммунизм как идеологию, придав ему осязаемость в глазах официального Вашингтона.
Все шло рука об руку с разработкой в американских штабах новой военной доктрины, основные контуры которой проявились довольно рано. Еще в 1943 году, рассуждая о послевоенных проблемах, будущий военный министр США Форрестол публично учил: «Понятие «безопасность» больше не существует, и вычеркнем это слово из нашего лексикона. Запишем в школьные учебники аксиому — мощь подобна богатству: либо используют ее, либо утрачивают».
Перед лицом побед Красной Армии комитет начальников штабов США пришел к реалистическим выводам относительно последствий вооруженного конфликта между США и СССР. Они были сформулированы в серии рекомендаций, представленных американскому правительству начиная со второй половины 1943 года, то есть после Сталинградской и Курской битв. Самыми поучительными среди них были рекомендации (1944), в которых правительство недвусмысленно предупреждалось «против полетов в политическую стратосферу без учета реальных возможностей США»: «Успешное завершение войны против наших нынешних врагов (имеются в виду Германия и Япония. — Авт.) приведет к глубокому изменению соответственной военной мощи в мире, которое можно сравнить за последние 1500 лет только с падением Рима…»
Американское высшее военное командование своевременно поняло и оценило происходившее тогда: исполинские победы Советского Союза в Великой Отечественной войне привели к созданию военного равновесия между СССР и США. Обратить вспять, опрокинуть сложившееся соотношение сил — в этом усматривал свою генеральную задачу Вашингтон.
Военные стали подыскивать с позиции силы надлежащие средства для удара по «врагу» — СССР. В рекомендациях 1943–1944 годов таким средством явилось атомное оружие. Еще до его испытания и использования высшие круги Вашингтона пришли к согласию в том, что угроза атомной бомбы, зашифрованной под кодовым названием С-1, заставит Советский Союз «либерализовать» свой строй и отказаться от плодов победы в Европе.
И вот, после беседы с президентом Рузвельтом, в дневнике военного министра США появилась запись: «Необходимо ввести Россию органически в лоно христианской цивилизации… Возможно использование С-1 для достижения этого…» Учитывая крайнюю секретность всего, связанного с атомной бомбой, министр был в своих записях крайне осторожен.
После сожжения атомными бомбами Хиросимы и Нагасаки, но еще до капитуляции Японии комитет начальников штабов ВС США приступил к разработке планов новой войны. Они были зафиксированы в директивах № 1496–2 от 18.01.1945 года «Основы формирования военной политики» и № 1518 от 09.10.1945 года «Стратегическая концепция и план использования Вооруженных сил США». Тогда все эти планы были строго засекреченными и даже в более поздний период доступ к ним был ограничен. Однако еще не просохли на них чернила с резолюциями высоких чиновников, когда копии этих документов оказались на столе советского руководства в Москве — ведь за годы войны крепла не только советская военная мощь на полях сражений, но и совершенствовалось мастерство советской разведки.