Главное – доверие/В лучах заката

Бришен

и Ильдико Хаскем находят восхитительный способ сгладить культурные различия между их народами.

Примечание: маленькие дополнения к истории принца каи и его очаровательной супруги гаури. Действия обоих рассказов происходят до событий, изложенных в романе «Эйдолон».

«Главное — доверие» первоначально издавалось в сборнике, а «В лучах заката» — крошечный подарок фанатам серии, опубликованный на страничке Грейс Дрейвен в фейсбуке.

Бришен задумался, сможет ли он когда-нибудь понять пристрастие Ильдико рано вставать ради заката. Из примыкающего к спальне балкона открывался непримечательный вид, если не считать ослепительный свет, заставляющий веко дёргаться от инстинктивного желания прикрыть пустую глазницу словно щит. Бришен моргнул и отвернулся ровно настолько, чтобы краешком глаза наблюдать, как солнце скользит к горизонту.

Кричащее покрывало из алого, золотого и мерцающего индиго, окаймляющего край огненного свечения. Эти цвета восхищали Бришена в тканях и красках, но не в предзакатном небосводе. Он принадлежал к древней расе, ведущей ночной образ жизни. Существо ночи, луны и крика сов. В отличие от жены, солнечный день не для него.

Ильдико невообразимо очаровывала его, поэтому Бришен стремился понять те мелкие нюансы, благородя которым она стала такой необыкновенной.

— Это цикл. Никогда по-настоящему не меняется. Смерть и возрождение. — Ильдико вышла на балкон и обняла супруга тонкой рукой за талию.

Хотя Бришен не видел, он слышал её приближение. Ильдико прижалась к нему тёплым после сна телом, но стоило солнцу скользнуть к горизонту, забирая с собой тепло, как она зябко задрожала. Бришен обнял любимую, укутав их обоих плащом, который набросил на плечи, отважившись выйти на балкон.

— Теперь ты научилась читать мои мысли? Я размышлял об очаровании заката, пока медленно слеп.

Она рассмеялась, и дыхание коснулось его кожи подобно ласковому ветерку.

— Для меня — солнце. Для тебя — луна. Нам обещано утро и вечер, радуемся мы или скорбим, злимся или смеёмся. И цикл будет повторяться, даже когда нас не станет. В такой предсказуемости есть утешение. И сила солнца, с которой луна не может сравниться.

Бришен отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо и опротестовать это заявление. Плащ упал, позволив последним лучам кровавого света озарить Ильдико. Это зрелище лишило его дара речи. Огненные волосы словно загорелись, а бледная кожа приобрела блеск. Скрытая красота в невероятно яркой оболочке. Его кровь мгновенно забурлила в жилах, желание разжигало в теле пламя, которое могло соперничать с солнцем. Он осторожно скользнул пальцем под её подбородок, чтобы

не поцарапать гладкую кожу кончиком когтя. Она подняла к нему лицо. Странные человеческие глаза чуть расширились.

— Что ты видишь, муж мой?

Тень пробежала по любимым чертам, когда Ильдико ответила на его пристальный взгляд с непомерной любовью, не замечая шрамов, покрывающих лицо, и пустую глазницу.

Он помолчал, прежде чем ответить, с удовольствием наблюдая, как темнота распространяется по балкону, окутывая их обоих. Яркие волосы Ильдико всё ещё хранили последние отблески света, словно факел среди сгущающегося мрака.

— Сияние, — благоговейно выдохнул он и наклонился поцеловать её в лоб. Лёгкое прикосновение с обещанием большего. — Я вижу сияние. 

Ильдико с тоской посмотрела на закрытую дверь солярия, гадая, скольких гостей Серовека Пангиона она оскорбит, если вскочит со стула и помчится на столь желанную свободу. Однако путь к отступлению отрезан жёнами и сёстрами верных маркграфу Верхнего Салюра тэнов. Фактически, Ильдико была окружена со всех сторон.

Приятная, ни к чему не обязывающая беседа, с которой они начали, войдя в солярий, быстро перешла в непристойные сплетни и домыслы о хозяине крепости. Оказывается, Серовек слыл дамским угодником.

— О, помню прекрасную ночь три лета назад. Я скакала на нём до самого утра.

— С седлом или без?

Сплетницы вокруг Ильдико рассмеялись. Некоторые обменялись понимающими ухмылками, словно им тоже удалось совершить «утреннюю поездку». Другие же покраснели или кинули завистливые взгляды.

Ильдико была среди тех, кто залился румянцем. Она не страдала ложной скромностью, только желанием не знать подробностей о доблестях лорда Пангиона в спальне. Или бювете. Или в конюшне. Или на пастбище. Боги всемогущие, стоит ли удивляться, что Серовек из Верхнего Салюра слывёт при дворе Беладинским жеребцом?

— Всю ночь?! — воскликнула одна из сплетниц. — Наверное, после этого, хоть и довольная, ты еле ходила.

Хихиканье со всех сторон сменилось томными вздохами.

— Многие мужчины могут выдержать хороший галоп во время долгой скачки, — заметила третья. — Слабость его светлости не в том, что у женщины меж бёдер, а в том, что у неё между зубов.

— Не-е-ет! — воскликнул кто-то. — Я слышала, он слишком большой...

— О, он правда может заполнить рот.

За этими словами последовал ещё один взрыв смеха. Ильдико сделала всё возможное, чтобы сохранить вежливое лицо и спрятаться за кубком с вином. После таких откровений она никогда уже не сможет смотреть на Серовека как раньше.

Дворянки Беладина ничем не отличались от дворянок Гаура, когда дело доходило до сплетен, а также желания похвастаться своими завоеваниями и адюльтерами. По сути, дамы ни в чём не уступали мужчинам. Выходя замуж за Бришена, Ильдико не была невинна, однако её первый любовник оказался столь же неопытен, как и она. А ведь знания о плотских утехах Ильдико почерпнула не только из подслушанных сплетен слуг. В большей мере это заслуга подобных бесед в соляриях. Хотя откровения зачастую носили соревновательный, а порой и шокирующей характер.