Главные слова
Шрифт:
— Мы что, начнем ужин с десерта? — осведомился он, припомнив ее девиз есть десерт первым. Трейси рассмеялась и помотала головой.
— Конечно нет. Но я хочу, чтобы у тебя от нетерпения потекли слюнки, — заявила она многозначительно, и в ее глазах заплясали озорные искорки.
— Тогда, по крайней мере, хотя бы скажи, что это? Средство достижения наивысшего наслаждения?
— Всему свое время, — промурлыкала Трейси. — Это второй десерт для твоего ресторана, — пояснила она, смилостивившись, и приподняла прозрачную крышку. — Бисквитный торт с прослойками из черники и лукума, промазанный шоколадным кремом.
— Выглядит
Трейси улыбнулась.
— Эти конфеты наполнены ромом и называются «Пьяное сердце».
Эдвард застонал. Попробовав в прошлый раз «Зов страсти», он живо представил, каким может оказаться вкус «Пьяного сердца». Но торопить события не следует. Сделав глубокий вдох, чтобы успокоить разыгравшуюся кровь, он откупорил бутылку и доверху наполнил бокалы янтарным вином.
Они молча чокнулись и выпили.
Трейси блаженно закатила глаза, смакуя терпкий вкус напитка.
— Тебе нужна помощь? — спросила она несколько мгновений спустя, облизывая губы.
Эдвард, с трудом оторвав взгляд от ее лица, сделал неопределенный жест в сторону разложенных на столе овощей.
— Можешь, если хочешь, приготовить салат, а я пока займусь главным блюдом.
— Хочу, — согласилась Трейси с радостью.
Вооружившись ножом, она принялась за овощи. Эдвард тем временем надел передник и закатал рукава рубашки. В первую очередь он поставил на плиту кастрюлю с водой, чтобы сварить гарнир, затем принялся мелко резать шампиньоны. Время от времени Трейси бросала на него любопытные взгляды, зачарованная его ловкими движениями.
— Любишь готовить? — спросила она.
— Да, мне это нравится, но должен признаться, что не всегда достигаю желаемого результата.
— Как это? — удивилась Трейси. — Я полагала, что владелец ресторана автоматически является превосходным поваром.
— Только не в моем случае.
Эдвард никогда не мечтал стать ресторатором, просто он оказался в нужное время в нужном месте. И он был безгранично благодарен судьбе за это счастливое стечение обстоятельств.
— В детстве я питался, чем попало, потому что моя мать работала в двух местах, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Поэтому у меня не было возможности научиться готовить. Позже, когда я открыл «Беркли-холл» и нанял шеф-повара, он научил меня азам кулинарии, необходимым каждому уважающему себя мужчине. А ты? Как ты научилась готовить свои волшебные сласти и выпечку? — спросил Эдвард, помешивая в кастрюле кипящий рис, в то время как Трейси проворно орудовала ножом, нарезая мясистые помидоры. — Ты посещала специальные курсы?
— Нет. В колледже я получила диплом бухгалтера. Печь сладкое меня научила бабушка. — Трейси улыбнулась, ее взгляд потеплел. — Я проводила у нее каждое лето.
— Ты в семье единственный ребенок?
— Нет. У меня есть старшая сестра. Мы с ней погодки.
— Она тоже кондитер?
— Она теннисистка. Вернее, была до прошлого года, когда ушла из большого спорта. Но у нее прекрасная внешность, и ее до сих пор снимают для рекламы.
— Вот как? — изумился Эдвард.
— Ты, наверное, получаешь каталоги спортивной одежды, рассылаемые
Эдвард уменьшил огонь под сковородой с грибами. Наверняка он видел где-нибудь лицо Маргарет Грей, но, поскольку спортивной модой особенно не интересовался, то и имя ее ему ни о чем не говорило.
— Не могу сказать, что слышал это имя раньше.
— Тогда, может, ты узнаешь ее по фотографии. — Трейси ушла и скоро вернулась с портретом в изящной золоченой рамке. — Это одна из ее последних фотографий.
Эдвард взял снимок. Сестра Трейси оказалась необыкновенно красивой и стройной. Васильковые глаза смотрели загадочно и призывно, Маргарет словно приглашала приятно провести вместе время. Эдвард почувствовал на себе вопрошающий взгляд Трейси. Она с обреченным видом ждала его реакции на пленительную красоту сестры. Теперь он, кажется, понял, почему у Трейси развился комплекс неполноценности.
— Хм, — произнес Эдвард задумчиво. — Не могу сказать, что видел ее раньше, но смею тебя уверить, что вы очень похожи. Цвет волос и глаз, но главное — улыбка. У вас обеих обворожительная улыбка.
Трейси скептически перевела взгляд на фотографию, и с нее снова на Эдварда. На ее лице было написано сомнение.
— Бог с ней, с твоей сестрой. Вернемся к тебе. — Эдвард отдал Трейси портрет. — Итак, каждое лето ты проводила у бабушки, но как ты стала кондитером?
Трейси поставила фотографию Маргарет на буфет и достала из него тарелки.
— Мама каждое лето отправляла меня погостить к родителям моего отца на ферму. Дедушка работал, так что я целиком и полностью находилась на попечении бабушки. Мы с ней хорошо ладили, и она меня баловала.
— А почему сестра не ездила с тобой?
— Марго тоже об этом мечтала и очень мне завидовала. Но мама с раннего детства таскала ее на тренировки и по всяким показам и просмотрам. Так что бедняжке было некогда вздохнуть.
Выходит, мать избавлялась от Трейси, как от балласта, промелькнула у Эдварда мысль, которая обожгла его болью.
— А твоя сестра хотела участвовать в этих просмотрах и показах?
— Скорее нет, чем да. — Трейси сосредоточенно расставляла тарелки и раскладывала салфетки. — Наша мать была помешана на том, чтобы сделать из Марго теннисистку или кинозвезду. Поскольку ничему другому сестра не научилась, то с семнадцати лет выступала на кортах и фотографировалась для рекламы.
Эдвард заправил грибы тушеными овощами и смешал с готовым рисом, после чего выложил все в миску и обильно посыпал сверху острым сыром для придания особого аромата.
— Похоже, что Марго была в детстве обделена вниманием бабушки и многое потеряла.
— Действительно, я считаю, что мне повезло больше.
Трейси улыбнулась, но по ее грустным глазам Эдвард понял, что обида на мать, отдававшую предпочтение более красивой дочери, все еще живет в ее сердце. Вероятно, из-за этого у Трейси возникло чувство неполноценности.
— Мы с бабушкой пекли булочки и пироги, торты и печенье… — От приятных воспоминаний ее лицо засветилось, и улыбка на губах стала еще шире. — Я всегда возвращалась домой растолстевшей. Мама меня страшно ругала и тут же сажала на диету.