Главный герой блокбастера
Шрифт:
— У нас перерыв, — сказал отрывисто. — Идем.
Ослушаться Алеф не посмел. Он с трудом поднялся на ноги и последовал за Маккентоем. Интересно, о чем они говорили с Мионом? Вряд ли режиссер был недоволен сегодняшней сценой: не стал бы жать Дереку руку в таком случае. И перерыв точно бы не объявил.
Мелькнула шальная мысль, что, может быть, пауза нужна, чтобы поменять декорации, и что больше не придется целоваться. И тут же в желудке стало противно-пусто. Будто поманили шоколадным батончиком и спрятали в карман.
Дерек привел его на улицу, в небольшую беседку,
— Спасибо, — ответил тот и, дождавшись своей очереди, прикурил от старой, тяжелой на вид зажигалки.
Дерек не ответил. Закурив, сделал несколько затяжек, а потом в упор посмотрел на Алефа. Молча.
Алеф тянул сигарету, глотая горький дым, и никак не мог подобрать слова. Понятно, что Дерек ждал его реакции. Не на сцену, не на действия Центуриона, а на свои собственные. На поцелуи, слишком реалистичные, чтобы быть просто игрой, на прикосновения не по сценарию. На неприкрытое желание во взгляде.
— Я забыл о камерах, — проговорил Алеф, чувствуя, как опять начинают пылать щеки и уши. — Напрочь.
— Я заметил, — саркастически протянул Дерек. — И хотел бы поздравить, да не с чем. Сцену мы в профессиональном плане запороли. Хотя Ли доволен. Импровизация, собственное видение и вся фигня. А я просто хотел хорошенько тебе врезать… — он насмешливо на него посмотрел.
— И что же тебе помешало? — хмыкнул Алеф и снова затянулся. Стряхнул пепел, в короткую затяжку докурил сигарету до фильтра и бросил окурок в урну. — Я хотел позвонить и извиниться за вчерашнее, — проговорил вполголоса. — Просто до дома добрался очень поздно.
— Да, в общем-то, уже можешь не извиняться, — усмехнулся Дерек и внимательно на него посмотрел. — Так что? — поинтересовался вкрадчиво. — Сделаем вид, что просто классно сыграли сцену?
Боже, так просто сейчас было сказать "да". Или кивнуть. И оставить в прошлом все эти смущающие прикосновения и поцелуи, от которых путались мысли и в животе завязывался узел. Жить себе дальше, сниматься в самом крутом блокбастере следующего года. Копаться в нутре корвета. Убить Линду.
А еще забыть о сникерсах. О полном гараже пахнущих маслом и бензином байков. О сумасшедшей улыбке, мокрых волосах и брызгах соленой воды в лицо. О кошмарно-восхитительном рагу и ужасно смущающем упражнении на растяжку.
— Не уверен, что готов к следующему дублю прямо сегодня, — выдавил он наконец. — Но обещаю быть более прилежен в тренировках.
И снова Дерек ничего не сказал — лишь пробуравил его взглядом и отшвырнул недокуренную сигарету.
— На твое счастье, Ли решил, что переснимать — лишь портить сцену, — сообщил после паузы. — Но ему нужно несколько крупных планов. Так что настраивайся. Сильно не советую снова меня куда-нибудь швырять.
Вот уж точно, его счастье. Потому что если бы Дерек не отстранился, а Мион не остановил бы съемку, Алеф бы точно позволил себя трахнуть.
— Да куда там теперь… — невесело усмехнулся Алеф и первым вернулся в павильон.
У Миона совершенно очевидно было отличное настроение. На площадке хоть
— Готовность три минуты, — объявил Мион. — Дерек, Алеф, мне нужны крупные планы Джоша, просящего Центуриона остаться, потом мизансцена у стены, ну и на кровати, конечно.
Снимать крупные планы было куда проще: нужно было не говорить, а просто замирать в красивых позах, делать красивые движения и, конечно, красиво целоваться. И вот с последним снова возникли проблемы…
— Помедленнее, Алеф, — остановил его Мион, и, к своему огромному стыду, Алеф понял, что буквально накинулся на Дерека, забыв о поставленной задаче.
— Извините, — пробормотал он и, дождавшись команды "Мотор!" снова потянулся к губам Дерека.
Этот поцелуй вышел более мягким и даже ласковым. Дерек не торопился перехватывать инициативу. Вот только на самом дне синих глаз Алеф снова отчетливо видел азарт и никуда не девшееся желание. Голову вело, что-то сладко сжималось под ложечкой, едва он коснулся губами губ Дерека. Даже полностью расслабленные, они все равно были мужскими. Твердыми, чуть солоноватыми, с отчетливым привкусом табака и кофе. И целовать их было очень здорово. А уж провести языком — и подавно. Когда же они дрогнули и чуть приоткрылись, пуская внутрь, пришлось собирать всю волю в кулак, чтобы опять не запороть крупный план спешкой.
— Дерек, сделай снова рукой, как тогда… — попросил Мион. — Несколько раз в разных темпах.
Спокойствия ничуть не добавилось, когда по его телу снова заскользила рука — от горла до паха. На этот раз Дерек уже смотрел не сердито, но голодно, жадно и как будто грустно. И движения были неохотные, будто он боролся с собой. Алеф знал — это дань Центуриону, а потому сумел разглядеть то, что в роль не вписывалось: искорки неподдельного возбуждения и интереса. И да, черт побери, ладонь снова скользнула на член, на этот раз нисколько не скрываясь. Алеф стиснул зубы и взмолился, чтобы тот не встал.
Ага, конечно. Непослушное тело мгновенно отреагировало на недвусмысленную ласку. В пах словно теплого масла плеснули, сердце отчаянно застучало. Бедра сами собой подались вперед, толкая стремительно твердеющий член в ласкающую ладонь.
Алеф не отрываясь смотрел Дереку в глаза. Сейчас камера брала крупным планом Маккентоя, так что можно было особо не следить за собственным лицом. И это было хорошо, потому что справиться одновременно и с телом, и с мимикой он бы точно не сумел.
— Отлично, — довольно кивнул Мион. — Теперь на кровати.
Алефу захотелось умереть. Но вместо этого он покорно пошел к разобранной постели. Повторить сценку не составило труда, и вот он уже снова прижат к матрасу. На этот раз все было еще хуже, потому что Маккентой остался спокоен, в то время как он сам — болезненно возбужден. В какой-то момент Дерек чуть повернулся и незаметно прижал его член бедром. У Алефа аж искры из глаз посыпались, и он крупно вздрогнул. Тогда Дерек наклонил голову и прошептал ему в ухо:
— А вот нехрен было сбегать вчера!