Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 4
Шрифт:
— А смысл? — совершенно искренне осведомился я. — Ты ведь прекрасно понимал, что так и будет — я пошлю всех нахер.
Михаил, Наина и Дмитрий столпились вокруг меня, внимательно слушая разговор; впрочем, всем троим хватало ума не вмешиваться.
— Смысл… в тебе, — отозвался Нахальный. — В том, что ты делаешь.
Хм. От меня не укрылась лёгкая пауза, и еле заметная странная интонация в голосе. Похоже, Нахальный… вовсе не понимал, что так и будет. Чего он ждал? Что я попытаюсь оправдаться перед репортёрами, дам какой-то
— Я терпеть не могу твоего отца, — продолжал Нахальный, почти без паузы. — Как и… вообще всех аристо. Вы паразиты, живущие за счёт вытягивания всех соков из окружающего мира. Но твой отец имел какие-то рамки, действовал по заведённым порядкам. Ты — другой, намного хуже. Буйный. Непредсказуемый. Пытаешься всё кругом прогнуть под себя.
Я перевёл взгляд на Орлова. Тот всё ещё лихорадочно копался в программах. Ладно, выслушаем этот монолог, потянем время ещё немного.
— Наверняка рано или поздно дошёл бы и до меня. Попытался бы прогнуть. Может, деньгами клана, может, силой, а может, стал бы убеждать меня, будто мы с тобой хотим одного и того же. Знаешь, некоторые увидели в тебе этакий символ борьбы с системой…
— Пусть проверят зрение, — от души посоветовал я.
— Вот именно, — согласился Нахальный. — Я вижу, кто ты такой, Йошида. Ты — вся суть аристо в одном человеке. Всё то, что я ненавижу больше всего. И меня ты не прогнёшь и не купишь.
Я лишь покачал головой.
— Так ты звонишь для того, чтобы сказать это мне?
— Это честная борьба, — отозвался журналист. — По крайней мере, с моей стороны. Хотелось… сразу расставить все точки над «i». Борьба с тобой для меня — вопрос чести.
— Собираешься сбросить меня с вершины? — уточнил я. — До сих пор у тебя не очень получалось.
— До сих пор я не спешил, — возразил Нахальный. — Но ты поменял правила игры, ускорил всё в разы. И… я не собираюсь сбрасывать тебя. Это сделают другие, когда я раскрою им твои секреты, Йошида Распутин.
Орлов замер перед экраном, недоумённо мотая головой. Что-то не так?..
— Знаю, знаю, — продолжил Нахальный. — Ты сейчас думаешь о том, что я какой-то блогер, а ты — наследник сильнейшего аристократического рода в России; что у тебя деньги, связи, армия, тебе нечего бояться, ведь ты несоизмеримо круче…
Я промолчал. К чему что-то говорить, когда собеседник сам озвучивает твои мысли?
— Многие так думали, — заключил Нахальный. — Многие считали себя круче Алексея Нахального. И где они теперь?
…звонок оборвался.
Я тихо выдохнул, откладывая телефон в сторону.
— Костя?
— …ничего, — сокрушённо покачал тот головой. — Я пытался, но… отследить звонок не удалось.
Я пожал плечами.
— Не удивлён. Он наверняка подготовился заранее; сам этот звонок — такая же демонстрация силы, как и репортёры на крыльце. Он хочет, чтобы я занервничал, чтобы начал действовать на эмоциях…
Я
— Что скажешь? Ты явно знаешь про Нахального больше, чем я.
— З-заноза в заднице, — гневно нахмурился тот. — Всегда был ей. Может, не настолько наглел, как сейчас, но всё равно…
Угу. Но продолжал спокойно жить и действовать на твоей территории. Превосходно.
Впрочем, проговаривать этого вслух я не стал. Какой смысл? Михаил всё равно ответит что-нибудь из серии «Было не до того, так не делается, ты должен понимать, существуют неписанные правила» и так далее.
Плевать. Сейчас меня занимало кое-что другое. Кое-что, что сказал напоследок Нахальный, подав мне, сам того не ведая, неплохую идею.
«Многие считали себя круче Алексея Нахального. И где они теперь?»
А действительно. Где?
— Никогда не имел дел с этим «защитником униженных и оскорблённых», — категорично заявил Ратибор Горыныч, поднимая вверх ладони.
Я пожал плечами.
— Так… спросил на всякий случай.
Горыныч хмыкнул.
— Пару раз он пытался выйти со мной на связь. Но сразу пошёл нахер.
— А что так? — уточнил я, вертя в руках очередной кусочек чёрного хлеба с салом. — Мне казалось, люди твоих занятий… не должны быть слишком уж щепетильными.
— Дело не в щепетильности, — пояснил Горыныч, набулькивая водки в стопку. — Дело в политике. Я, конечно, дела свои веду по-всякому, и, может быть, нажил прилично врагов. Но всё-таки старался всю жизнь держаться подальше от политики, насколько это возможно. А Нахальный — ровно наоборот, только и рад, что нырять туда с головой.
Он замер, опрокидывая стопку, и быстро зажевал алкоголь закуской.
— Но, если хочешь моё мнение насчёт него, — продолжил он после этой паузы, — то он и правда… неприятный союзник. Считает себя поборником правды, этаким апостолом честности. Но при этом в своих делах не гнушается ничего.
— Цель оправдывает средства, — согласился я. — И всё-таки, на кого он работает?
Горыныч поглядел вначале на меня, затем на Илону Медведеву, примостившуюся в кресле на другом конце комнаты и что-то читающую.
— Не поверишь, — отозвался он. — Ни на кого. Сам в своё время копался, заинтересовавшись вопросом, и сам был в шоке, узнав ответ.
— Хочешь сказать, он действительно одиночка? — я приподнял бровь. — Ты ещё скажи, что он действительно идейный.
Горыныч пожал плечами.
— Утверждает, что идейный. И, знаешь, за все те несколько лет, что он здесь портит атмосферу не было ни одного случая, доказывавшего бы обратное.
Я покивал. Что ж, встречаются и такие… и, наверное, именно такие репортёры-разоблачители опаснее всех прочих. Продажного журналиста можно подкупить, охотника за славой — напугать. Но с человеком, вбившим себе в голову какую-то идею, действительно мало что сделаешь.