Главный ресурс Империи [сборник]

Самородов Денис

— Встроила?

— Да. Правда, допустив одну серьезную ошибку. Ты всегда экспериментировал с доминантой в своей двуполой модели общества, и я сделала неправильный выбор. Часть меня в носителе делала того потенциальным лидером, наделяя его способностями, применение которых, часто подсознательное, давало носителю гораздо больше шансов занять главенствующее положение в твоем инструменте.

— Ты выбрала самок, Верховная?

— Да. Кто мог знать, что в этот раз ты уготовил доминирующую роль воинственным и безрассудным самцам, а не выносливым

и осторожным самкам? С другой стороны, у меня не было достаточно времени на полноценный анализ, вероятность обнаружения моей сущности Плетущим повышалась с каждым циклом.

— Но на что ты надеялась, Верховная?

— Подумай, Л'Орхоор. Или Стегатель лишил тебя способности мыслить здраво? Носители моей разрозненной сущности рано или поздно стали бы доминировать в твоем обществе. И я знала, что ты не прекратишь эксперименты с симбионтами. Поэтому мне оставалось только надеяться, что в один прекрасный момент замаскированный Стегатель вступит в контакт с кем-либо из моих носителей. Я даже снабдила их прекрасной легендой, в качестве антитезы твоей не очень продуманной концепции первородной тьмы.

— Довольно сомнительный план, Верховная.

— Я была в отчаянном положении, Л'Орхоор. И тем более — разве этот план не сработал? Пусть не так, как было задумано, но все же? Пусть общество моих носителей так и осталось захудалой частью инструмента, не сумев преодолеть заложенного тобой стереотипа невозможности доминирования самок.

— Ларга?

— Нетрудно ведь было догадаться, Верховный? Хотя нет, это не твое.

— Не опускайся до оскорблений, Л'Архаа.

— Это констатация факта, Верховный. Взгляни на Плетущего. Он в конце концов нашел и меня, и мои записи, сумел инициировать развертывание роя и даже разгадал мою маленькую хитрость, уничтожив практически всех носителей разом.

— Сравнение меня с Плетущим — тоже оскорбление, Л'Архаа. Делай то, что должно быть сделано, и покончим с этим.

— Погоди, Л'Орхоор. Я ждала слишком долго, подожди и ты.

— Чего ждать, Верховная? Может быть, ты просто боишься пустить в ход Стегатель? Или у тебя так и нет полного контроля за текущим носителем?

— Не зли меня, Л'Орхоор. Твои «люди» слишком легко корректируются. Странная мелочь, не так ли? Особенно в свете слов о самодостаточности. Всегда оставляешь право последнего голоса, так, Верховный?

— Коррекция? Сколько твой носитель под коррекцией?

— Какая разница? Давно. Почти с момента преобразования его в симбионта, несколько десятков циклов.

— Несколько десятков циклов непрерывной коррекции?

— Чему ты радуешься, Л'Орхоор?

— Забудь, Л'Архаа. Гордыня, помнишь? Никогда не надо упрекать других в недостатках, присущих тебе самой.

— Что с тобой, Л'Орхоор? Скорое стирание помутило твой разум?

— Наверное, Л'Архаа. А может, мне просто наскучила твоя лживая и насквозь порочная сущность.

— Не зли меня, Л'Орхоор.

— А то что, Л'Архаа? Что ты мне можешь сделать,

кроме стирания? Давай, меняй коррекцию своему носителю, я уже заждался. Что ты приготовила для него на этот раз? Снова какую-нибудь слезливую мелодраму в своем обычном стиле? Дай-ка угадаю. Его детеныш? Его самка? Или что-нибудь более изощренное?

— Ты утомил меня, Верховный. Жаль, что для тебя все закончится именно так.

— Жаль и тебя, Л'Архаа. Ты раз за разом совершаешь одну и ту же ошибку. Твое нетерпение и неумение ждать все-таки доведет когда-нибудь тебя до погибели. И я надеюсь, что это случится очень скоро.

— Что за чушь, Л'Орхоор? Угрозы? Ты не в том положении, чтобы угрожать мне. Стегатель у моего носителя, а он полностью подвластен мне.

— Ты так и не поняла, Верховная. Мои люди легко подвержены коррекции только потому, что я убрал механизм полного контроля. В этом эксперименте они свободны, Л'Архаа. И каждая коррекция только разрушает носителя, делая его нестабильным и все менее подверженным контролю.

— Ты сумасшедший, Л'Орхоор. Если это правда, то я действительно совершу благое дело, стерев твою сущность. Ты играешь слишком опасными вещами. Спасибо за предупреждение, Верховный.

— Не за что, Верховная Л'Архаа. Искренне надеюсь, что оно запоздало. Прощай. Мне нравилось воевать с тобой.

— Прощай, Верховный Л'Орхоор. И мне нравилось сражаться с тобой.

Каратель с лицом Гнусмана на берегу хищно улыбнулся и активировал лазерный резак.

«Помоги, — шепчут знакомые губы, — ты можешь успеть».

Чего он ждет? Ведь он сам — эффективный инструмент для уничтожения. Помешать, не дать нанести удар. Ударить первым.

Инструмент? Неприятное слово — инструмент.

«Инструменту никогда не обрести самостоятельность».

«Л'Архаа». Слово, обычно такое мягкое и уютное, стегает точно кнутом.

«Помоги. — Резак словно при замедленном показе поднимается для удара. — Помоги!»

Мартин уже привычно быстро перемещается за спину карателя. Где-то тут есть точка, при ударе в которую моторика бронекостюма дает сбой.

Точка. Вот же она, ярким пятном выделяется на спине. Нужно лишь нанести быстрый, совсем небольшой укол.

Укол?

Игла.

Стегатель.

«Стегатель — не просто оружие, он нечто большее».

«Л'Архаа! Л'Архаа!» Слово уже не просто звучит, оно гудит набатом в ушах, заставляя поднять руку с активированным резаком.

Каратель поворачивает голову. Его лицо — кошмарная кровавая маска с застывшей ухмылкой.

«Ларганианская шлюха!» — шипит он прямо в глаза Мартину.

«Печаль! Зло! Отчаяние!» — надрывается окружающий его голос на пределе, когда слова уже распознаются не ушами, а ощущаются вообще всем телом. И странно, на фоне этого рева отчетливо слышен шепот Ольги: «Каждая из вас несет теперь в себе частицу света, вырвавшего всех нас из Тьмы Исхода. Бойтесь потерять ее!»