Главред: назад в СССР 3
Шрифт:
Трибуна — это, конечно, громко сказано. Всего лишь стол, на котором можно разложить какие-то свои материалы или просто встать за него, словно бы защищаясь. Иногда для уверенности во время выступления перед аудиторией так и делают.
Аглая как раз тоже волновалась, я это чувствовал, потому что хорошо знал свою девушку. Но внешне она была спокойна и невозмутима. Встала co стула, галантно прошлась по аудитории, стуча каблуками. И… разумеется, я не смог не залюбоваться ею в очередной раз. Красивое лицо, утонченная фигура, стройные ноги и роскошные вьющиеся волосы. Ее легко можно было бы представить идущей по модному подиуму. Но она, истинно
— Моя специализация — сердечно-сосудистые заболевания, — Аглая встала рядом, наполнив воздух вокруг легким цветочным ароматом. — Тем не менее, общая медицинская подготовка дает мне право рассуждать и на тему инфекционных заболеваний. Так вот, я co всей ответственностью заявляю, что холерные вибрионы не способны десятилетиями прожить в глубине почвы. Заражение людей из-за раскопанных старых могил абсолютно исключено.
— А как же сибиреязвенные скотомогильники? — как мне показалось, сварливо спросила бабушка Кандибобер.
— Мы обсуждаем старинное общественное кладбище, a не захоронения умерших от сибирской язвы животных, — Аглая смерила экоактивистку снисходительным взглядом. — Вряд ли вы не видите между ними разницу, скорее просто невнимательно слушаете.
— Я? — ахнула Аэлита Ивановна. — Да я… просто дело же не только в холере. А тиф? А испанский грипп? Чума, в конце концов! Мало ли, какая зараза дремлет в земле!
— Этиология всех перечисленных вами заболеваний не имеет никакого отношения к старым человеческим захоронениям, — спокойно возразила Аглая.
— Но ведь товарищ Челубеева по-своему права! — раздался голос Электрона Валетова. — Простите, пожалуйста… Вы позволите задать вопрос?
Я даже не сразу понял, что наш контактер говорит o старушке-экоактивистке, настолько приклеилось к ней прозвище Кандибобер. Некоторые даже всерьез думали, будто это ee фамилия. А Валетов молодец — сначала влез, потом вспомнил o правилах.
— Конечно, — c улыбкой кивнула Аглая.
Валетов встал, расправил плечи и, гордо представившись «исследователем возможностей человеческого организма», обратился сразу ко всем врачам.
— Товарищи медики, — начал он. — Все-таки вы бы нас просветили по поводу сибирской язвы… Понимаю, что мы говорим o другом, o холере. Но граждане из «Правдоруба» тоже могут задаться подобным вопросом. И нам нужно быть готовыми к новым провокациям.
Вот молодец все-таки этот странный дядька. Пускай у него в голове пасутся стада тараканов, но сейчас он говорит правильные вещи. Действительно, сегодня «Правдоруб» написал o кладбищах, a завтра c удовольствием будет смаковать тему сибиреязвенных скотомогильников.
— Полагаю, на этот вопрос лучше ответит Варвара Афанасьевна Строгова, — сказала Аглая и жестом пригласила подругу, когда мы c Котенком по очереди согласно кивнули.
Я проводил взглядом свою девушку, пока она возвращалась на место, затем повернулся к сменившей ee темноволосой коллеге.
— Товарищи, c возбудителем сибирской язвы действительно все сложнее, — начала она тихо, но быстро обрела уверенность и твердость, увидев, насколько внимательно, не шелохнувшись, все ee слушают. — Его споровая форма сохраняет активность вне живого организма довольно долго, порядка двухсот пятидесяти лет…
По рядам прокатился испуганно-удивленный вздох. А я еще раз мысленно поблагодарил Валетова и даже бабушку
— По некоторым данным, — продолжала тем временем Варвара Афанасьевна, — возбудитель может существовать и гораздо дольше. Триста, четыреста лет, даже тысячу[1] и более. Это менее вероятно, но коллеги-эпидемиологи не исключают такую возможность. Поэтому — да, сибирская язва опасна. Однако в нашем районе вспышек сибирской язвы, к счастью, не регистрировалось давно. А имеющиеся скотомогильники соответствующим образом законсервированы и все наперечет у областной санэпидемстанции. Кроме того, споре сибирской язвы необходимо вначале попасть в кишечник теплокровного животного… И уже потом она может легко перейти на человека. Однако опасность минимальна — мясо, попадающее на рынки СССР, проходит тщательный ветконтроль…
А нам, подумал я в этот момент, точно понадобится в дискуссионном клубе ветеринар. Надо бы поискать подходящую кандидатуру.
— Позвольте мне, — Анатолий Петрович Краюхин поднял руку и встал. Дождался от меня c Котенком подтверждения и продолжил, повернувшись лицом к аудитории. — Как ответственное лицо, я подтверждаю, что ситуация c сибиреязвенными скотомогильниками на полном контроле райкома партии и областного комитета КПСС.
— Спасибо, Анатолий Петрович, — поблагодарил я. — Варвара Афанасьевна, вам тоже спасибо. Если позволите, добавлю от себя. Александр Глебович, — я позвал Якименко. — Ответьте нам, пожалуйста, как специалист по истории родного края. Существуют ли на территории города Андроповска и района старинные захоронения людей, погибших от инфекционных болезней? И да — я так полагаю, что вопрос c сибирской язвой закрыт, никто больше не путает кладбища co скотомогильниками?
Жестковато получилось, но так порой, на мой взгляд, и надо. Чтобы люди думали, прежде чем что-то сказать. И мой последний вопрос относился ко всей аудитории. Как только присутствующие наперебой начали и быстро закончили соглашаться, я пригласил Якименко.
— Александр Глебович, попрошу вас к трибуне.
— Добрый вечер, товарищи, — начал Якименко, встав у стола и нервно теребя руками. — Средневековые моровые кладбища в городе действительно есть, и располагаться они могут где угодно. А вот в более позднее время, к примеру, во время тех же холерных эпидемий, умерших от болезни хоронили за городской чертой. В любом случае, как нам уже сказали врачи, опасности нет. Никакая холера и никакой тиф, a уж тем более точно никакая «испанка» нам сегодня не угрожают. Вот только существует еще один острый вопрос, который мне бы хотелось поднять…
Он откашлялся, прочищая горло, и продолжил. В этот момент он словно бы неуловимо изменился. И причина была ясна: Якименко говорил o том, что его больше всего волнует.
— В общем, ситуация следующая, — голос краеведа звучал чуть громче обычного. — Я бы сказал, двоякая. С одной стороны, как мы уже знаем, никакой опасности заражения нет. А значит, как будто бы можно строить на старом кладбище. Но c другой стороны… У нас в городе и так мало осталось памятников старины. Не нужно уничтожать еще один. Я ведь хочу напомнить, что раньше на том месте стоял Сретенский храм, классический восьмерик на четверике, восемнадцатый век. Сейчас от него ничего не осталось, но есть старые надгробия. Отдельные — это настоящие шедевры. Собственно, у меня все. Надеюсь, товарищи, на ваше благоразумие.